– Ой, пусто у меня на душе, ой, сиротливо, – бабьим голосом запричитал Хухры-Мухры, но, не выдержав тяжелого взгляда из-под толщи льда, опустил глаза на поверхность Северного Ледовитого океана.
– Начнем с начала, – сказали из толщи льда. – Итак, что в данный момент заставляет тебя вырубить изо льда мое нагое тело?
– Волшебная сила искусства, – пристыженно пролепетал Хухры-Мухры.
– А если попробовать высказаться менее образно? – неумолимо допытывались из толщи льда.
– Ну, если попробовать менее образно… – Хухры-Мухры напрягся, как китовый ус. – Нет, менее образно не получится. Мы, эскимосы, мыслим образами.
– Тогда валяй дальше образами, – смилостивилась ледяная глыба.
– Это пожалуйста! – обрадовался Хухры-Мухры. – Дело в том, что здесь, в суровых условиях Крайнего Севера, слава далекого Пигмалиона не дает мне покоя ни полярным днем, ни полярной ночью.
– Ну и?.. – поощрила глыба.
– Ну и… вот. А реальная возможность бросить ему вызов появилась у меня только теперь!
– Так брось! – необдуманно высказался Случайный Охотник.
– Можно? – заюлил Хухры-Мухры, приближаясь к Случайному Охотнику.
– Погоди, – остановил его тот. – Я не понял, ты Пигмалиону хочешь вызов бросить или мне?
– Пигмалиону! – заорал Хухры-Мухры. – Ты тут вообще ни при чем. Ты только средство.
– Средство для… чего?
– Экий ты отморозок! – окончательно разозлился Хухры-Мухры. – Ты, образно говоря, Галатея!
Случайный Охотник задумался: что-то явно мешало ему увидеть в себе Галатею. Впрочем, эскимосу Хухры-Мухры со стороны было, конечно, виднее.
– Так. Короче. Чего ты хочешь от меня конкретно? – со всей определенностью спросили из толщи льда.
– Конкретно я хочу вырубить тебя изо льда и насладиться зрелищем превращения мертвой глыбы в живое существо. Мне мечтается, – тут Хухры-Мухры начал последовательно впадать в экстаз, – как ты, выйдя из-под вековой власти ледяной породы, заговоришь, запоешь и затанцуешь подобно людям!
– Тебе-то что до людей, когда ты волк? – с хитрецой напомнил ему Случайный Охотник.
– Оставим разговор обо мне! – отмахнулся от неприятного воспоминания Хухры-Мухры. – Итак, ты заговоришь, запоешь, затанцуешь подобно людям…
– И дам тебе по харе – подобно людям! – прозаически закончил Случайный Охотник.
Хухры-Мухры горько усмехнулся и спросил:
– Знаешь, почему я горько усмехнулся?
– Да плевать мне на то, почему ты горько усмехнулся!
– Ну, не скажи… – Тут Хухры-Мухры погладил глыбу чуткими пальцами ваятеля. – Сейчас в тебе говорит буйство неокультуренной породы. Но придет час – и само искусство заговорит в тебе. Тогда уста твои просто не смогут изрыгать хулу… Напротив, уста твои станут источать хвалу твоему создателю.
