Сердце у меня судорожно билось в груди, пока я ждала, когда обыскивающий сервант полицейский перейдет к ящикам кухонного стола. Когда он собрался открыть дверцу под мойкой, я прошептала заклинание, искажающее внешний вид предмета. Хотя оно не сработало бы в случае сатанинского алтаря снаружи, оно должно прекрасно исказить внешний вид свертка под мойкой.
Когда полицейский открыл дверцу, я как раз шептала, последние слова и направила заклинание на предмет, который следовало спрятать. Только там не оказалось никакого предмета. Кисть и полотенце исчезли. Полицейский провел поверхностный осмотр, затем закрыл дверцу. Я поспешила назад в спальню.
— Что ты с ней сделала? — прошептала я. Саванна подняла голову от журнала.
— С чем?
— С Рукой Смерти? — спросила я еще тише.
— Убрала в другое место.
— Хорошо. Спасибо. Я о ней совсем забыла. А куда ты ее спрятала?
Саванна перекатилась на живот и вернулась к журналу.
— В безопасное место.
— Мисс Винтербурн?
Я резко повернулась и увидела старшего из группы полицейских штата в дверном проеме спальни.
— Мы нашли кошек, — сказал он.
— Кошек?
— Три мертвые кошки похоронены недалеко от места преступления.
Я кивнула на Саванну и приложила палец к губам, показывая, что не хочу обсуждать это в ее присутствии. Полицейский перешел в гостиную, где несколько его коллег расположились на софе и стульях, водрузив ноги в грязных ботинках на мой антикварный кофейный столик. Я проглотила ярость и повернулась к старшему.
— Значит, это была кошачья кровь? — спросила я.
— Очевидно. Но мы еще проведем анализ.
— Хорошо.
— Убийство кошек — конечно, не убийство человека, но все равно преступление. Дело очень серьезное.
— Так и должно быть. Любой, кто совершает подобное… — мне не требовалось имитировать дрожь — я невольно содрогнулась, вспоминая изуродованные тела животных. — Не могу поверить, что кто-то сделал подобное — инсценировал сатанинский алтарь за моим двором.
— Инсценировал? — переспросил полицейский. — А почему вы думаете, что его инсценировали?
— Мне он показался настоящим, — заметил один из полицейских, держа в руке печенье, которое выглядело подозрительно похожим на хранящееся у меня в серванте.
Он рассыпал крошки по моему ковру цвета слоновой кости. Я смотрела на эти крошки, на грязные отпечатки ботинок, окружающие их, на книжный шкаф, где мои книги теперь стояли, как попало, на фотографии и альбомы, сваленные кучами, горы сувениров, оказавшихся, где попало, и меня охватила ярость.
