Полковник залег чуть дальше от края крыши — ударной волной может сбросить с крыши, может ранить летящими осколками. Специалисты его профиля никогда не подставлялись понапрасну и любой риск тщательно просчитывали и старались сводить к минимуму. В его профессии существовал жесточайший естественный отбор, до его возраста доживал один из ста — но этот сотый был самым лучшим…
— Рауль… — тихо позвал он молодого человека, который едва ли не высунулся по пояс…
— А?
— Ложись рядом со мной. Не светись.
Рауль побагровел — никто не смел ему указывать! Никто!!! Никто за исключением этого странного человека, то ли испанца, то ли нет, говорящего со странным акцентом и возглавляющего команду таких же странных как он людей с жесткими, недобрыми глазами. Сам дон Алехандро строго настрого приказал своему племяннику слушаться этого странного человека во всем, что бы он не приказал. А заодно — смотреть что и как он делает и запоминать. Набираться ума. Поэтому Рауль, подавив свой гнев, послушно подполз, пачкая свой роскошный белый костюм о слой грязи, покрывший крышу и лег рядом…
Полковник на секунду прикрыл глаза, как это и всегда бывало перед боем. Всякий раз, когда он это делал, когда он собирался стрелять из гранатомета, ему вспоминалось одно и то же. Жаркое, бледно синее, словно выгоревшее под солнцем небо, пыльная дорога, качающийся под легким ветерком степной ковыль. Полигон, расположенный в степи, бронированные, расхлестанные многочисленными выстрелами туши старых танков на разных дистанциях и движущиеся, сколоченные из дерева мишени, в которые можно было стрелять только учебными гранатами, не боевыми. И добродушный мат инструктора, майора со странной фамилией, которую они запомнили лишь к концу первого курса — устно проверив знание поправок при стрельбе из гранатомета РПГ-7 на дистанции у курсантов учебного взвода, теперь он ругал его, старшего в его учебном интернациональном взводе и тогда еще не полковника за то, что его курсанты ни хрена не выучили таблицу и хреново готовы к стрельбам. Выражения, конечно, были совсем другие. Значение этих странных выражений, которые не преподавали ни в одной школе где учили русский язык он понял не сразу. А когда понял — жутко удивился, как русские могут говорить такие страшные вещи, так оскорблять друг друга как бы походя и не держа друг на друга зла за эти слова. Но майор-матершинник стрелять их из РПГ все-таки научил. На совесть научил.
