– Слушай сюда, Миша. От тебя сейчас требуется точность и аккуратность. Надо понять, что и почему вибрирует в хвосте. Начинаешь с угла сорок пять градусов, пикируешь три секунды, выходишь. Потом пятьдесят точно так же, и далее через пять. В одном полете – четыре пикирования. Потом садишься, самолет проверяется, и дальше. Если скорость превысит двести, выводишь сразу, не ждешь трех секунд. Если начнутся вибрации и ты не успеешь увидеть где, все равно немедленно садись. Вопросы?
– Все ясно! – браво вытянулся ефрейтор. – Разрешите лететь?
– Разрешаю.
Мишка ловко впрыгнул в кабину, поправил зеркала, которые я привинтил к бортам для удобства наблюдения за хвостом… Через минуту первый летчик-испытатель Российской империи ушел в свой первый испытательный полет.
Поначалу ничего криминального не было. Мишка дисциплинированно набирал три километра высоты, пикировал под определенным углом, снова забирался вверх, снова пикировал… И опять наземный осмотр ничего не дал. Во втором полете ефрейтор после второго пике не стал набирать высоту, а пошел на посадку.
– Оно затряслось, но я ничего не успел увидеть, – виновато сказал казачонок. – Как раз на двухстах началось и почти сразу кончилось… Можно мне чуть побольше разогнаться? Тогда точно рассмотрю! Или убьешься, – мрачно подумал я. Осмотр снова ничего не дал. Ну что мне было делать?
– Летишь, пикируешь с углом семьдесят. Разрешаю задержаться в пике на лишнюю секунду. Давай.
И снова Мишка кругами набирал высоту. Вот еле заметный с земли крестик самолета свалился на крыло и с нарастающим воем помчался вниз…
И-раз, и-два, и-три, и-четыре, – считал про себя я. Ну как он там? Выходит? Выходит!!!
У Мишки не хватило терпения дождаться конца пробега – он выключил двигатель и, привстав в кабине еше катящегося по инерции самолета, радостно заорал:
– Видел! Я все видел! Я все сейчас расскажу! Я подбежал к самолету. Выскочивший из кабины испытатель азарно вопил:
– Весь фюзеляж вертелся! Вот здесь начиналось, а вон там было уже ого-го! И хвост вот так… (он показал руками, как).
По его словам получалось, что задняя часть фюзеляжа входила в крутильный резонанс. Но ведь рассчивали же его на жесткость! Хотя были у меня смутные подозрения насчет шпангоутов… Под этим заграничным псевдонимом прятался всего лишь прямоугольник из четырех сосновых реек с диагональной вставкой – такая же рейка, пятая. Я еще подумал, что интуитивно мне бы здесь гораздо больше понравился косой крест, но Миронов утверждал, что все просчитано… Я пошел в КБ.
