И вообще! Они так давно не были вместе, кровные и любящие друг друга братишки, друзья не разлей вода, маленький наездник и верный конь когда-то в совсем еще щенячьи времена – отчего же, повзрослевшие и поумневшие, они не ближе становятся друг к другу, а дальше?
Ну ладно, была у Бори учеба, война, плен и эта, немыслимая, страшная история, но теперь-то, кажется, все миновало, и пока он не ушел, не уехал опять куда-нибудь, пока еще нет у него своей семьи – почему же, пока есть еще у них мальчишечья свобода, им не побыть снова вместе?
И вот они пришли на развороченный берег. Борис умолк. Только что он был оживлен, пока проходили сквозь рощу, пустынную как всегда, достал из кармана пачку долларов и подкинул ее несколько раз, подхватывая на лету и смеясь. А тут замолчал, и Глебка понял, что брат все принял, как и он, и вчера бы вел себя точно так же, только не камень бы схватил, случайный булыжник, а совершил что-нибудь посерьезнее… Он рассказывал Боре, как срезали байкеры своими колесами дерн, как разворачивали земляные язвы со стоячей водой, как мотались в диком бешенстве по малому куску пространства, превращая его вот в эту гиблую, печальную грязь.
Боря слушал молча. Потом сказал:
– Вот видишь, Глебка, что творится? Кому-то можно все. Кому-то ничего. Кто-то землю пашет, хлеб в поте лица добывает. А кто-то по ней катается. Кто-то правит. Кто-то подчиняется. Ты беден, а они богаты. Тебя мать учит и кормит, надрывается. А они банками правят, видите ли. Нефть качают! Вкалываем мы, а деньги гребут они! Разве это справедливо?
– А что делать? – спросил Глеб.
– Или подчиниться. Или воспротивиться.
– Но как? – почти крикнул Глебка.
Боря тяжело поглядел на него, усмехнувшись. Потом хлопнул по плечу и одобрительно произнес:
– Ну вот хотя бы так, как ты вчера – схватил булыжник. Не побоялся.
– Да случайно вышло, – ответил Глеб. – И глупо.
– Не случайно, а инстинктивно. И вовсе не глупо. Их было много, а они боялись. Не тебя! Друг друга! Они ничего тебе не могли сделать, потому что это групповуха – впаяют по полной. И вообще, они ведь не бандиты. И никакая не сила, хотя и рык стоит! Этим под силу только рядиться. Устрашают! А сила – совсем другое. Глебка спросил осторожно:
– Сила – это «юги»?
– У себя дома – да. Здесь еще нет.
– А ты? – неожиданно выпалил он.
– Я? – удивился Боря. – Да нет, я просто «дубина», бич. Мной можно ударить, даже убить. Я, конечно, опасен, но, понимаешь, не сам по себе, а пока я раб и кому-то нужен. А получу свободу – превращусь в быдло. Как все.
