Общее возбуждение еще не улеглось, и разговор перескакивает с одного на другое. Отдельные вопросы и фразы сыплются на нас со всех сторон, как из мешка горох. Один из матросов, протискавшись вперед и улучив минуту, говорит словно с укором:
— А мы давно уже вас поджидали… После вашей телеграммы дня три как воду кипятили… Все порожние бочки пустили в ход, боялись, что нехватит… Вам сколько надо-то?
Я мысленно прикидываю в уме.
— Ведер пять-шесть на обе машины…
Кругом начинают переглядываться и наконец дико хохотать. Оказывается, что команда переусердствовала и круглые сутки на кострах кипятила воду в количестве недельного потребления каких-нибудь центральных бань.
Разговор переходит на пропавших американцев. В суматохе встречи нам еще ничего не успели сообщить о них. Лицо Миловзорова сразу становится серьезным.
— Самолет Эйельсона накануне вашего прилета найден разбитым в пятидесяти милях от Северного мыса. Американские пилоты Кроссон и Гильом случайно обнаружили его только по тени на снегу от торчащего крыла… Кругом нет никаких следов летчиков… Возможно, что они ушли к ближайшему селению, а возможно…
Капитан делает выразительную паузу.
Наши мысли целиком поглощаются сообщением. Мыначинаем горячо обсуждать находку, стараясь убедить друг друга, что самолет может разбиться «в дым», но люди все же могут быть целехоньки и спокойно добраться до первого населенного пункта…
Ведь вы не забывайте, что самолет вел не какой-нибудь ученик, а Бен Эйельсон, первым перелетевший полюс. Если только он жив, можно головой ручаться, что они выберутся из самого тяжелого положения… Мы немедленно должны вылететь на их розыски…
А почему же американцы еще не производили раскопок около обломков?
Миловзоров отвечает не сразу. Он трогает свои большие усы, внимательно смотрит на руку и медленно говорит:
— В том районе, где разбился самолет, тяжелой машине сесть почти невозможно… Большие снежные наносы и заструги покрывают кругом все поле. Пилоты Кроссон и Гильом только с большим трудом сели на своем легком биплане, и что они не поломали машины даже при их ловкости, это просто случай…
Мы со Слепневым многозначительно переглядываемся. Одна из пассажирок вмешивается в разговор.
— А как же мы? Кто же нас доставит на материк?
Я вижу, как все спокойно слушавшие нас пассажиры зашевелились, проявляя все признаки беспокойства. Очевидно затронут самый больной вопрос на «Ставрополе».
Миловзоров довольно сухо отвечает:
