— Держи правое крыло! Лишние — от машины!
Повторять не пришлось. Подхваченный десятками рук самолет выпрямляется и замирает. Я схватываю нужные инструменты и наклоняюсь над шасси. Последнее, что я успеваю заметить из окружающего, — это одетого в меха человека с липом нерусского типа, щелкнувшего почти в упор аппаратом.
Этот коротенький звук мне сразу портит настроение. Я совсем не хочу, чтобы в иностранной прессе была эта фотография с подписью:
«Советские летчики прилетели»…
Кому-то я сую держать ввинченные болты, у кого-то из рук выхватываю нужные инструменты, кого-то локтем толкаю в бок…
Через пятнадцать минут я затягиваю последний болт и, разгибая спину, кричу:
— Спасибо, ребята… Опускай…
Крыло плавно опускается. Шасси стоит как ни в чем но бывало.
Влезая на свое место, в кабинку, я почему-то сразу стал искать глазами в толпе американца-фотографа и, когда нашел, невольно самодовольно улыбнулся.
Вода в радиаторе еще не остыла. Мотор взял сразу. Наш самолет дрогнул и пополз к уже стоявшему около американских нашему второму юнкерсу.
Только тогда, когда подрулили к машине Галышева, мы вылезли из своих пилотских кресел и, снимая рукавицы, направились к встречавшим нас людям. Мы сразу словно утонули в толпе. Начались поздравления, приветствия, представления…
Капитан «Ставрополя» — Миловзоров…
Владелец «Нанук» — Свенсон…
Мисс Мэри Свенсон…
Целый десяток имен и фамилий русских и американских и просто дружеских кличек, от которых сразу теряешься… И наконец подходит тот человек в меховой одежде, с лицом нерусского типа… — Пилот Рид…
Мы сидим в большой кают-компании «Ставрополя» за празднично убранным столом. Часть команды и пассажиров за столом не поместились, и они толпятся кругом нас, стараясь не упустить ни одного нашего слова. На все расспросы еле успеваем, отвечать. Многие даже забыли, что мы сами только-только вырвались из плена и знаем меньше новостей из мира, чем «Ставрополь», имеющий радио. Обоюдные рассказы, как зимовали, как здоровье, как настроение…
Капитан Миловзоров выглядит очень плохо. Его лицо сильно осунулось, и голос еще недостаточно окреп после болезни. Он только что перенес гнойный плеврит с воспалением легкого и только первый раз вышел на воздух встречать наши машины.
Есть еще двое из команды, тяжело больных, но здоровье остальных, кажется, не внушает опасений. Я смотрю сначала на лица команды, потом на пассажиров и не вижу ни на одном из них признаков болезни или недоедания. Наоборот, все выглядят крепко и даже несколько располневшими.
