– Я провожу, – сказала Якимова.
– Хорошо. Прощайте! Будьте осторожны!
Желябов пожал руки друзьям:
– Пошли, Аннушка!
В передней, прощаясь, он задержал руку Якимовой в своей.
Серые глаза Аннушки засветились. Она всегда была спокойна, сдержанна. Но когда приходил Желябов, глаза ее вспыхивали, на щеках появлялся румянец. Желябов это видел и старался не оскорбить ее чувства.
– Аннушка! Попробуйте поменьше загружать Николая. Он должен думать над изобретением. Это очень важно. Может быть, этому изобретению и суждено решить участь тирана. Ну, прощай!
Аннушка проводила его теплым и ласковым взглядом.
Поимка террориста у дома Лориса-Меликова потрясла Лизу. Она никак не могла освободиться от мысли, что схватили Кибальчича. Ночью Лизу преследовали кошмары. Снилось, что ее тоже схватили, одели в полосатое, остригли, заковали в кандалы.
Утром она встала с головной болью, но поспешила в училище, надеясь забыться за работой. Однако занятия не отвлекали. Все время думалось о Кибальчиче. Она сбивалась, говорила невпопад…
На большой перемене ей удалось заглянуть в газету. Оказалось, стрелял и был схвачен некто Млодецкий. «Что же происходит со мной? Как же я могла ошибиться? Неужели они так похожи с Кибальчичем, что невозможно различить?»
Лиза несколько раз, словно не веря собственным глазам, перечитала сообщение в газете и понемногу пришла в себя. Но, придя домой, опять стала думать: «А что если Кибальчич не пожелал открыть своего имени и назвался Млодецким? А ведь это красиво – умереть на эшафоте и даже не назвать себя!»
Лиза поверила своей догадке. Кибальчич предстал перед ней в облике героя и мученика. Ей стало нестерпимо жалко Кибальчича. Лиза уткнулась в подушку дивана и заплакала горько, как по убитому.
Ее вывел из оцепенения звонок в передней. Пришел Сергей Стрешнев. Лиза отерла слезы и вышла ему навстречу.
– Ты плакала, Лизок? С Николаем ничего не случилось.
– Как? Ты видел его?
– Нет, он же переехал… Но я видел одного верного человека, который хорошо знает того, кто стрелял. Этого юного героя – Млодецкого. Да, да. Никаких сомнений в верности сообщения быть не может.
– Правда, Сережа? – Лиза вспыхнула и благодарно пожала руку Стрешнева. – Эта ужасная сцена покушения потрясла меня. Ведь когда знаешь человека – все воспринимается острей.
– Да, да, Лизок, я понимаю. Но Млодецкий совсем юноша. Мне его тоже жаль. О, как они бесчеловечны… Ведь завтра казнь.
Стрешнев ушел после чая, в десятом часу. Лиза тут же легла в постель и уснула…
