– Куда ж он делся?
– Хрестьяне растащили. Да что там клуб! Все яблони в коллефтивизацию перепилили, скамейки поломали… Ограды железные с могил и те порастащили.
– А барин откуда все это взял? – с неожиданной ненавистью спросила Мария Ивановна. – Тоже награбил!
– Известно, – согласился старичок. – Но вы на это еще взгляните: ведь его самого не потревожили. Он поженился на учительнице и работал до самой коллефтивизации. А жена настоящая от него отшатнулась.
– Где же он работал при советской власти? – спросила Мария Ивановна, которую все более завлекала судьба этого необычного барина.
– В Пронске. Он там построил прогимназию и еще до революции ездил туда учить. Охотник был до этого дела. Он ведь при Думе состоял. Однова сказал там. «Зачем нам столько земли? Давайте ее раздадим по хрестьянам». Баре так рассердились на него, что отлили ему чугунную шляпу и калоши.
– Чудно, – усмехнулась Мария Ивановна. – Что ж он, выходит, твой барин-то, революционером был?
– А кто его знает! Мужичонко он был гундосенький, немудрящий, тощой. Вот главный управляющий был у него мужчина видный. На что вам, говорит, все это строить? Вы на одни процента проживете. А он ему: а люди на что жить будут?
– Ха! Он что ж, о крестьянах заботился? – спросила опять с недоверием и злостью Мария Ивановна.
– Известно. А то о ком же? Ежели у вас, к примеру, лошадь пала, то справку принеси ему из волости – он тебе денег на лошадь дасть. Вот ковда революция случилась и запрос сделали: как с ним быть, при этой волости оставить его или унистожить, то все селения дали на него одобрение.
– Я чего-то не пойму никак. Вы довольны, что революция произошла, или нет? – в упор спросила Мария Ивановна.
– Ты в себе, Марья? – сказал Павел Семенович как бы с испугом.
– Отчего ж недоволен, – невозмутимо ответил старичок. – Тут нам землю дали. Мы в двадцатых годах зажили куды с добром. Вот меня считали раньше лодырем? А как мне землю дали, я их же обгонять стал.
– Подожди ты, не горячись! – Павел Семенович тронул за плечо Марию Ивановну и к старику: – Вы мне вот что ответьте. Должен человек знать или нет, для чего он живет?
Блеклые, как стираная сарпинка, глазки старика оживились, заблестели:
– Раньше говорили: не спрашивай. Служи богу и обрящешь покой.
– А что есть бог? Вы-то как понимаете?
– Бог есть согласие жить по любви.
– Это верно! – Павел Семенович даже по коленке прихлопнул. – Именно все дело в согласии. Не то иной выдумает счастье и толкает тебе в рот его, как жвачку ребенку. На, пососи и ни о чем не проси! А если я не хочу такого счастья? Тогда что?
