– А я за тобой пошел… Гляжу – Маклак сам бежит навстречу. Я за ветлу… попужать хотел.
– По зубам бы тебя, лупоглазого…
Федька поднял тарелку – она была вся в пыли:
– Ну, где ее теперь мыть? Куда идти?
– Откуда она у тебя? Зачем? – спросил Чувал.
– Ореха дала… Лысый с Бандеем за огурцами послали к Козявке… Да за самогонкой.
– Лысый? А ну-ка, дай сюда! – Чувал взял пыльную тарелку, отвернулся к ветле и помочился.
– На, чистая! – протянул он через минуту тарелку.
– Да ты что?
– А что? Лысый с Бандеем все сожрут… за милую душу.
– И то правда. Лысому поделом, – согласился Федька.
И они пошли за огурцами и самогонкой к Козявке.
Федька с Санькой вернулись на Красную горку, когда уж народ схлынул. Ушли принаряженные бабы с мужиками, расползлась по домам досужая, любопытная и пронырливая мелюзга, разошлись парочки по заулкам да по выгону, остались одни неугомонные – десятка два парней и девчат, для которых еще понятие «улица» больше было связано с забавами и проделками, чем с шушуканьем да любовными утехами наедине.
Девчата сидели на одной скамье, ребята поодаль на другой. Мишка Кочебанов, отыграв свое, застегнул гармонь и положил ее в фанерный футляр, похожий на скворечню. Лузгали семечки, сосали конфеты, принесенные Маклаком, перебрехивались, как говорили в Тиханове.
– Ребята, а я знаю, у кого из девчат пятки немытые, – сказал Мишка Кочебанов.
Он был головаст, кривоног и носил прозвище Буржуй.
– У кого?
– У второй с краю.
На скамье девчата завозились, и Тонька Луговая заголосила на всю улицу:
– Буржуй головастый! Ты на себя погляди. Сроду за ушами не моешь.
– А ты откуда знаешь? На ухо ему шептала, что ли?
– К щеке прижималась…
– Коленкой, да? – кричали девчата. – Он ей по шейку и то не будет.
– Она приседала… Гы-гы! – неслось от ребят.
– Обормоты! Да если Тонька захочет, вы сами все станете перед ней на четвереньки.
– А еще она ничего не захочет? Га-га…
– Срамники окаянные! – подражая бабам, кричат девчата. – Вот на это вы только и способны.
– Цыц, сороки! Ребята, айда сало из них жать.
– Только попробуйте…
Федька и Чувал подбегают к девчачьей скамейке и начинают плечом теснить, сдавливать всю эту сидячую шеренгу. Девчата цепляются за скамью, визжат, отчаянно сопротивляются. К ребятам подбегают еще на подмогу и начинают толкать враскачку.
– Раз-два, взяли! Еще взяли…
Наконец сбитые со скамейки девчата кубарем, как снопы друг на дружку, валятся наземь. Потом с криком, по-воробьиному разлетаются во все стороны.
