– Ты теперь останешься совсем один. Мне так жаль…
– Ты не умрешь, – прохрипел Конор, – не болтай глупости.
– Мне страшно, Конор. Рядом даже нет священника, чтобы исповедаться. – Голос девочки с каждым словом становился все слабее. – А если я не исповедуюсь в грехах, то попаду в ад.
Конор не стал говорить сестре, что они с ней уже и так в аду.
– Никаких грехов ты не совершила, поэтому не попадешь в ад. Я тебе обещаю. Разве я когда-нибудь нарушал свое обещание, а?
– Нет.
– Вот видишь? Ты не умрешь, а если бы умирала, то ангелы, я уверен, ждали бы тебя у ворот рая.
– Ах, хорошо бы… – Сестра еще крепче сжала его руку. – Конор, обещай мне… – Она умолкла.
– Что обещать? – Он посмотрел в бледное лицо сестры – посмотрел, не желая верить в неизбежное. Он вдруг пожалел, что не рассказал ей о кораблях. Ему хотелось встряхнуть ее, хотелось крикнуть ей, чтобы она подумала о разрушителях домов, о сестрах и о Майкле. Возможно, это заставило бы ее ненавидеть так, как ненавидел он, и тогда она, как и он, жила бы ради мести.
Но Меган не походила на него. Она не могла ненавидеть, в ней этого просто не было.
– Пожалуйста, обещай, что меня не сожрут крысы, – прошептала сестра, отпуская его руку. – Или собаки. Найди кладбище и похорони меня в земле как подобает. Обещай.
Ему показалось, будто чьи-то руки сжали его горло.
– Я обещаю, – произнес он с усилием.
Той ночью Меган умерла, и Конор решил, что Бога он ненавидит так же, как британцев. Именно ненависть дала ему силы сдержать свое обещание.
Оливия обнаружила его на передней веранде. Погруженный в свои мысли, он, казалось, не заметил ее появления. И она решила воспользоваться случаем и незаметно понаблюдать за ним.
Он такой непредсказуемый… И настроение у него мгновенно меняется. Она вспомнила, как он вскочил из-за стола и быстро удалился. Почему же он так внезапно ушел?
Немного помедлив, она приблизилась к нему и тихо сказала:
– Я оставила вашу тарелку на столе. Если захотите поесть, скажите мне.
Он промолчал.
Оливия присела на скамью рядом с ним и вновь заговорила:
– Сегодня вечером я соберу несколько рубашек брата и посмотрю, нельзя ли сделать из них рубашку, которая подойдет вам по размеру.
– Эта одежда принадлежала вашему брату? – спросил он.
Она кивнула.
– Стюарту. Он погиб на войне. – Помолчав, Оливия добавила: – И мой брат Чарлз – тоже. Их обоих убили под Геттисбергом.
Он долго молчал, потом вдруг произнес:
– Я очень вам сочувствую.
Оливия взглянула на него с некоторым удивлением. Сочувствия от этого человека она никак не ожидала.
