И Рамон сразу дернулся к решетке, чтобы протянуть сквозь нее руку - но тут глаза Старшей Ипостаси заметили то, что Младшая проигнорировала. Рядом с миской спала кошка.
Бред - кошка. Кот, конечно. Северная рысь. Крупный, тяжелый пятнистый зверь свернулся на брошенном на цемент куске войлока пушистым клубком, дремал так вальяжно и спокойно, будто его шкуру и не покрывали рубцы разной величины и давности. Рамон заметил на шее кота, выше ключицы, сгусток запекшейся крови, а на его плече отчетливо виднелась тщательно зализанная рана.
Кот показался Рамону меньше и легче него самого, но сложно предвиделось, как бы обернулись дела, если дошло бы до драки. От кота припахивало доминантом, чужими смертями. С ним стоило считаться хотя бы из вежливости. Не каждый бы принял это во внимание, подумал Рамон, но я-то и есть не каждый. Я приму. Я буду корректен, очень корректен. Я был при исполнении - и в сущности, я до сих пор при исполнении. Я буду вести себя, как подобает.
Рамон вздохнул и облизал губы - язык Старшей Ипостаси до носа не доставал. Хотел гавкнуть, спохватился, негромко окликнул:
- Эй, кот!
Ухо с кисточкой дернулось, но и только.
- Эй! Кот! Ты слышишь! - гаркнул Рамон в полный голос.
Из клубка высунулась лапа, потянулась и растопырилась, обнажив длинные желтоватые лезвия когтей, тут же ушедшие обратно в мех, как в ножны. Потом раскрылись глаза, две янтарных пуговицы - и страшная клыкастая розовая пасть в длинном вкусном зевке. Все показал, подумал Рамон. Все оружие продемонстрировал. Мило как...
Что с кошки возьмешь.
- Послушай, кот, - сказал Рамон с нервным вздохом. - Я очень пить хочу. Очень. Дай мне попить.
Кот выпрямился и принялся тянуться. Сперва он потянул спину, потом - передние лапы, потом - по одной - задние, и уже потом, когда потянулся как следует, перекинулся, не торопясь, плавным, текучим движением. И гибкое тело Старшей Ипостаси кота уселось на пол с совершенно не изменившейся ленивой хищной грацией.
Кот, выразительно не замечая Рамона или делая вид, что не замечает, рассеянно облизнул ладонь и расправил пальцами пышные бакенбарды.
Рамон бессознательно скульнул от жажды и ожидания. Кот вскинул на него золотистые глаза с фальшивым удивлением.
- Кот... - голос Рамона снова чуть не сорвался в скулеж и был удержан в приличных рамках только усилием воли. - Я так пить хочу. Я мог бы сам взять - когда ты спал.
На скуластом лице кота мелькнула тень надменной улыбки.
