— Сам-то как?
— А что нам сделается? Мы при Владимире, как у Перуна за пазухой. Разок-другой на глаза попались и живём себе припиваючи. Пиво надоест — хлебаем бражку, бражка наоскомела — медами запиваем. И службу правим как велено: надо подвиг — сделаем подвиг, надо волю князя утвердить — утверждаем. Надо терпеть выродков, что при дворе крутятся — терпим.
Микулка помолчал, сжал кулак, похрустел мослами, добавил:
— Пока терпим. Пока!
— Вот и гоже! — улыбнулся Извек. — И надо терпеть до поры до времени. А там уж как придётся.
Сотник наполнил свободную кружку, но Микулка отодвинул угощение, нахмурился.
— Бедулька тут одна народилась. Сарветовы псы на тебя зубы навострили. Злятся, твоему непочтению и тому, что в делах их не помогаешь. Проведали, что лучше прочих округи знаешь и желают, чтобы ты к ним на доклад ходил, рёк как народ живёт: кто по старым поконам, а кто по новым. Ещё хотели заставить тебя проводником стать, чтобы тайные капища показал, на волхвов их выводил, укромы искал. Однако, чуяли, что не пойдёшь на это и ломали головы как тебя примучить. Нынче, почитай, удумали.
— О как! — невесело улыбнулся Сотник. — Ну и…
— Чернях с Сарветом брякнули у князя, будто возле убитого Егория Холма Огородного твой след видели. Дескать, надо тебя прищучить, да заставить отслужить свой грех.
Извек напрягся, но глаза держал весёлыми. Спешно соображал, мог ли оставить следы на утоптанной земле. Ничего не подозревающий Микулка тем временем продолжал:
— Владимир уж было согласился отдать им тебя на наказание, да наши вовремя обмолвились, что тебя в то время на дальнюю засеку посылали. Потом и воевода припомнил, что ты на следующий день, утром вернулся и при Егории оказаться никак не мог. Так что остались они с хреном от пожилого зайца. Но думки свои, псячьи, наверняка не оставили. Ты бы остерёгся что ли, да почаще пред княжьи очи появлялся, глядишь Красно Солнце сподобится, да чином одарит. Кое-кто из врагов хвосты бы маленько поджал, поутих, а то и вовсе языки свои в дупы позасовывал.
Сотник незаметно перевёл дух, хмыкнул, сводя всё к шутке.
— Чины говоришь? А на кой они мне? Меня и так любая собака Сотником кличет, чем не чин? Чай, не мелочь какая… цельный сотник! Хотя мне и в десятниках не скушно!
— Да ты же, ежели бы не твой характер, давно бы тысяцким стал.
— Как княжьи псы Добрыня и Путята? — прищурился Сотник.
— Как Извек! — недовольно пояснил Микулка. — А так нажил себе врагов целую свору и мыкаешься из-за их козней, как неприкаянный. Чернях вон, сука, дерьмом весь исходит, придумывая как тебя извести. Сам, скотина скотиной, ничего, кроме как к князю ластиться, не умеет, а ходит в любимчиках. Ты же, как пробитая лодья, едва на плаву держишься.
