Емеля снял трубку. Незнакомый мужской голос сказал:
— Михаил Емельянов?
— Да, — ответил Михаил. Голос не предвещал ничего хорошего.
— Не надо держать нас за лохов. Думаешь, отправил сына к бабке и всех кинул?
— Я не понимаю…
— Все ты, блядь, понимаешь. Поллимона грина за тобой, понял? У тебя есть сутки. Подписался — отвечай за базар.
Короткие гудки. Емеля уронил трубку на рычаг. Только сейчас он понял: то, что он принял за спокойствие, на самом деле — безразличие, холодное, гнилое отчаяние человека, который больше ни на что не надеется. Марина, почему ты мне не позвонила, подумал он. Надо бежать, спасать сына, что-то делать, но нет ни решимости, ни сил. Он взвел курок, положил пистолет на стол и перевернул две чистые страницы. Марина, как всегда, шла последней и лишь потом, отдельно ото всех, — любительская фотография Леши Чаковского. В узорной тени деревьев он прикрывал ладонью глаза, словно хотел спрятаться от близкого и неизбежного будущего.
Емеля вдруг понял, что делать. И не было судьбы у нас другой, почему-то вспомнил он и набрал номер ВэЭн.
— Владлен Николаевич, — сказал он, — это Михаил Емельянов из "Лямбды плюс".
— Я вас слушаю.
— Мне тут несколько минут назад звонили ваши люди. Они угрожали моему ребенку и моим родным…
— Я вас не понимаю, — очень спокойно сказал ВэЭн. — Я думаю, вы что-то путаете.
— Дослушайте меня! — закричал Емеля. — Дело даже не в том, что у меня нет таких денег, хотя их у меня действительно нет. Но я просто не позволю угрожать моим близким!
— Это, вероятно, какое-то недоразумение, Михаил. Я никому не угрожаю, — сказал ВН. — И вы, конечно, не должны позволять угрожать Вашим близким. И поэтому вы собираетесь отдать деньги, так?
— Я не могу отдать деньги, но я могу сделать кое-что другое, — прошептал Емеля.
— И что же? — В голосе ВэЭн звучала легкая усталость человека, который много раз вел подобные беседы и знал их бесплодность.
— А вот что, — быстро, стараясь не думать, Емеля сунул дуло в рот и нажал на спуск.
Сгустки крови полетели Чаку в черно-белое лицо.
— Очень трогательно, что в Москве еще встречаются на кухнях, — сказала Оксана, устраиваясь поудобней. Странно, подумал Глеб, полтора года никто не заходил, а вчера на этом же стуле сидела Снежана и просила о массаже стоп.
— А где встречаются в Нью-Йорке? — спросил Глеб.
За пять лет, что они не виделись, Оксана почти не изменилась. Разве что слегка повзрослела, движения менее порывисты, а между бровями пролегла вертикальная морщина. Последний месяц прошлое накатывало приливной волной, и Глеб уже готов был завтра получить мыло от Вольфсона. Или, хуже того, от Чака.
