Не могу утверждать: был ли он первым поэтом или нет, — мне, к примеру, больше нравились стихи Игоря Кобзева, Владимира Котова, Николая Рубцова, Бориса Ручьева, Алексея Маркова, Сергея Викулова — впрочем, ученые лучше знают, кого считать первым, кого восьмым, десятым. Окончательно на эти вопросы ответит время. В последние годы своей жизни Твардовский ничего, подобного «Василию Теркину», не написал. А если взять Пушкина, Лермонтова. Есенина. Некрасова, Кольцова, Никитина — у них каждое новое стихотворение или идет вперед по совершенству или стоит на уровне предыдущих. Поэт всегда поэт, талант всегда талант. Перефразируя известную поговорку французов, можно сказать: если есть талант, то есть. И всегда есть. А не так, чтобы вчера был, а сегодня — нет.
Но в чем же дело? Откуда в наше время взялось такое поразительное, труднообъяснимое явление? Вчера талант был, а сегодня убывает, а завтра, послезавтра, глядишь, и весь вышел?
Наверное, стоит прислушаться к мнению академика Федора Углова: на вскрытии у долго пьющих людей наблюдается сморщенный мозг, похожий на поверхность печеного яблока.
Скажут: бросает тень на Твардовского!
Другие станут утверждать: не так уж много он пил.
Обратимся к свидетельству людей, близко знавших Твардовского, например, к Солженицыну. Газета «Советская Россия» 26 октября 1991 года напечатала большую статью Роя Медведева «Твардовский и Солженицын».
В своем «Теленке» Солженицын много пишет о Твардовском, отмечает его высокие духовные качества: благородство, честность, врожденный такт. Но через каждые двадцать-тридцать страниц изображает и сцены пьянства поэта: «…тяжелыми шагами спустился он со второго этажа в нижней сорочке с мутными глазами».
«Руки его тряслись не только от слабости, но и от страха».
«И обречен был Твардовский падать духом и запивать от неласкового телефонного звонка второстепенного цекистского инструктора и расцветать от кривой улыбки заведующего отделом культуры».
И дальше: «Новый мир» велся «непостоянными и периодически слабеющими руками».
Возражая Солженицыну, автор статьи восклицает: «Нет, Твардовский вел свой журнал уверенно и твердо».
Оставим в стороне спор литературный, укажем лишь автору статьи на явное противоречие в его рассуждениях: может ли иметь твердые руки и ясную голову человек, пьющий едва ли не каждый день? Ведь сам же автор статьи утверждает: «Да, Твардовский иногда запивал и, бывало, надолго».
Иногда запивал… Может быть, в запои ударялся иногда, но в те, шестидесятые годы, о которых идет речь, я видел его почти ежедневно и редко — трезвым. Но ведь алкоголь, как теперь известно, держится в клетках организма, — и. прежде всего, мозга, — больше двух недель. Значит можно утверждать: в последние годы, может быть, десятилетия, Твардовский всегда находился под воздействием алкоголя, когда и глаза неясные, и сердце нездорово, и руки подрагивают, а что уж до ума — тут и говорить нечего. Наконец, и сам он однажды признался: «Ведь я не пью, когда пишу, и потому пишу так мало».
