Глава третья
За обедом у бабы Дуси
А там шло разбирательство. Дед Пантелей с бабой Дусей ругались: кто-то стащил со стола рыбный пирог и вылизал все тарелки. Дед утверждал, что это мог сделать только Карай, а бабушка, наоборот, говорила, что пес не мог позволить себе переступить порог кухни, а во всем виноват кот Турка. У котов порода воровская, – утверждала баба Дуся, – а пес – он как солдат, всегда на службе.
Каждый из них остался при своем мнении. Дед повернулся и ушел в сад к пчелам.
– Баба, я кушать хочу, – сказала Алена.
– Проходи, моя радость, проходи, чадо, сейчас подам.
Анастасия, удобно устроившись в ложбинке, на плече Алены, стала смотреть, чем же будут кормить Алену, а чтобы бабушка не заметила её, она, как пуделёк челку, распушила впереди себя Аленины локоны. Когда бабушка повернулась к ним спиной, Анастасия зашептала:
– Чем сегодня баба с дедом
Нас покормят за обедом?
Попроси свою родню,
Пусть покажут нам меню.
Алена слышала и знала, что за обедом в торжественных случаях перед каждым гостем кладут меню или объявляют список подаваемых блюд. Так иногда поступали родители Сережи.
Алена не смогла дословно повторить за Анастасией, и у нее получилось так:
– Покажи, бабаня, мню,
Чем ты кормишь нас в меню.
Повторение прозвучало как дикая тарабарщина, и бабушка решила поправить внучку: Не мню Алена, а мне.
– Тебе бабушка? – переспросила Алена.
– Не мне, а тебе, – ответила бабушка, – тьфу, запутала совсем. Ешь, что подают.
Алена положила локти на стол, пододвинула к себе поближе тарелку, перещупала в хлебнице весь хлеб, выбрав самый мягкий кусок, и только собралась окунуть ложку в щи, как над ушком раздалось:
– Локти убери, невежа,
Хлеб ешь черствый, а не свежий.
Что они все, сговорились что ли: и бабушка раньше говорила, и Анастасия сейчас подсказывает, что нужно есть черствый хлеб. Раньше Алена думала, что бабушка предлагает, есть черствый хлеб потому, что ей жалко его выбрасывать, или ей жалко зубов Карая, на которых хлеб так аппетитно хрустел, и которые он мог запросто сломать, а они у него больше не вырастут, не то, что у Алены. Алена решила послушать Анастасию и положила в хлебницу свежий ломоть.
– Баба, я буду, есть черствый хлеб, – похвасталась она и убрала локти со стола.
Бабушка, конечно, была приятно поражена, не ожидая от внучки такого редкого послушания. Пока же бабушка, отвернувшись, доставала из буфета вчерашний батон, Алена выловила из тарелки со щами кусочек капусты и протянула его Анастасии. За ушком у нее раздался хруст.
