Элимелех: Да, я люблю трубы! Я люблю свою работу! Я люблю себя! Да!
Шифра: Я знаю, может не орать.
Элимелех: Нет, я буду кричать! Я твой муж!
Шифра: Ни за что!
Элимелех (угрожающие): Женщина, попридержи язык!
Шифра: Вот-вот! Ты в своем репертуаре. Это твой стиль.
Элимелех: Что-то ты стала слишком широко свой рот раскрывать!
Шифра: 30 дюймов? Или 40?
Элимелех: 80! (Набрасывается на нее)
Шифра: Эли! Ты что, с ума сошел? Эли….!
Элимелех: Что здесь происходит последние дни? Концерты? Трубы? Наложница? Я вам весь дом разнесу!
Шифра убегает, он гонится за ней.
Затемнение. Музыка из шкатулки в ускоренном темпе.
Утро. Аяла развалилась в кресле. Шифра нервно ходит перед дверью комнаты мужа. Время от времени останавливается, прислушиваясь к тому, что там происходит.
Шифра: Все-таки надо врача вызвать.
Аяла: Мама, не волнуйся, ты же знаешь его «приступы».
Шифра: На этот раз может случиться что-то серьезное. Когда он упал, стал бледным как мел. Я его раньше никогда не видела в таком жутком состоянии. Думала… он меня… просто убить хочет.
Аяла: Папа даже мухи убить не в состоянии. Он, мамочка, в глубине души хороший человек.
Шифра: Вот это меня и выводит из себя. Все говорят "хороший, хороший", просто ангел с неба. Что толку мне с его "глубины души", я то его снаружи вижу.
Аяла: Ну такой он, ничего не поделаешь.
Шифра: Он такой был далеко не всегда. По-видимому, я совершила ошибку. Может он прав, я давила на него, чтобы мы уехали из кибуца. Там у него было целая отрасль, целое царство. Теперь — я - его царство.
Аяла: Это не причина.
Шифра: Ну конечно. Просто постарела я, дочка. Это — единственная ошибка, которую мужчины нам не прощают.
Аяла: Они ведь тоже стареют.
Шифра: Поэтому и не прощают.(Шум за дверью). Что это там?
Аяла: Погоди! Папа никому не разрешает к нему заходить. Кроме Буки.
Шифра: И он еще обижается! Господи! Как можно жить с таким эгоистом?
Аяла: Как видишь, можно.
Шифра: Сказать по правде, это и меня удивляет. Ночью подумывала о разводе.
Аяла: Развод?
Шифра: Ну да. Рылась в памяти, надеясь найти неприятные воспоминания. Но они как сговорились — сбежали. Не хотят свидетельствовать против отца. Одному Богу известно, почему я должна все время вспоминать лишь то, как он прокрадывался в мою комнату 30 лет тому, и забыть все его крики и скандал, который случился пару часов тому. Нет, определенно у воспоминаний нет никакой логики.
Буки (входит): Все нормально. Ему просто нужен отдых, вот и все.
