– И ты веришь, что дельфины приплывут? – спросил я Данилу.
– А то нет! Жмых, наверно уже несколько раз был, проверял, не появился ли я?
Безапелляционность его заявления меня рассмешила. Что за непосредственность у моего дружка, вобьет себе в голову как догмат какую-нибудь нелепую мысль и начинает в нее фанатично верить. Должно же быть какое-то разумное объяснение такой непоколебимой веры.
– Он что тебе сам об этом сказал? – решил я съехидничать.
Данила оглянулся по сторонам, проверяя, не подслушивает ли кто нас, и таинственно произнес:
– Макс, мне кажется, я язык животных понимаю.
Конечно, я не поверил ему. Вот врунишка. Пусть кого-нибудь другого разыгрывает, вон их сколько лопухов в отеле проживает, а меня уволь, знаю я его шуточки. Данила, видя, что я не реагирую подобающим страшной тайне образом, моментально скис. Пропало у него вдохновение сочинять сказку. Поникшим голосом он сказал:
– Вот, ты не веришь, а зря. Я всегда дома угадывал, когда Бобик хотел пить, а когда есть.
– Да?
– И не раз не ошибся.
– Врешь, ты все, – осадил я Даниле, думая, что на этом, он закончит рассказывать байки.
– А вот и не вру. Я столько раз эксперимент ставил, воду налью – выпьет, супу дам – съест. Так, что верь мне, Макс, ни разу я не ошибся, всегда правильно желание пса угадывал.
Я рассмеялся.
– Конечно, целый день носит тебя где-то, а вечером несчастной собаке нальешь воды или бурды, она ее моментально и схлебает. Наверно, с котом ничего такого не получалось?
Данила, вздохнув, согласился:
– Кот тяжелее поддавался дрессировке, ты прав. Но я и здесь нашел выход.
– Какой?
– Посадил его тоже на цепь. Через день он у меня как шелковый был, что налью, то и лакал за милую душу.
Я рассмеялся:
– Да ты не дрессировщиком был, а садистом настоящим.
Мы почти пришли. Нам осталось только проплыть пятьдесят метров, чтобы оказаться на Лысой каменной голове.
– Здесь будем сгущенку наливать или на камне? – спросил Данила. Я посмотрел в сторону моря. Кроме кружащихся над ним чаек, да вдалеке белого парохода, ничего интересного больше не было видно.
– Давай здесь.
Открыв перочинный нож, мы проткнули банку с двух сторон, и стали сливать сгущенное молоко в бутылку из-под Пепси-колы. Почему-то в нее поместились все одиннадцать банок.
– Жулики, – возмутился Данила, – кругом одни жулики, даже сгущенку не доливают. Одна банка должна была мне остаться.
– А почему не мне? – полюбопытствовал я.
– Ну, как же, вам с Настей по конфете досталось, только вы отказались, забыл?
