– Я свое дело делаю хорошо, – сказал он, когда впереди показался выход.
– Неужели? Это какое? Или вы по второй специальности профессиональный придурок?
– Ну, вы и фрукт!
– Я такая, какой приходится быть.
– Нет, – возразил он. – Вы грубы, вы стерва, и почему-то из-за этого думаете, будто выше всех остальных.
Дождь лил по-прежнему. В лучах прожекторов на стоянке водяные струи казались белыми. Машины Сондерса не было.
– Отлично, – сказала я. – Видимо, придется вам все-таки везти меня домой.
Лэндри злобно покосился на меня и поднял воротник куртки.
– К черту! Вызовите такси!
Пока он садился в машину, разворачивался и выезжал со стоянки, я стояла, не спуская с него глаз. Потом вернулась к вахте, где был телефон.
Ничего не поделаешь – сама нарвалась.
Когда наконец приехало такси, водитель попался любопытный; ему хотелось поболтать, выяснить, что я делала в полиции в 3.45 утра. Я пояснила, что моего парня разыскивают за убийство, и больше он вопросов не задавал.
Я кое-как устроилась на заднем сиденье и по дороге домой гадала, как проводит эту ночь Эрин Сибрайт.
Затемнение
Место действия: старый фургон.
Ночь. Под потолком лампочка без абажура. Замызганное окно без занавесок. Старая, насквозь ржавая железная кровать с панцирной сеткой. Грязный, весь в пятнах матрас без простыни.
Эрин сидит скорчившись у изголовья, испуганная, раздетая. Одно запястье приковано к решетке кровати. Волосы всклокочены. Под глазами круги от туши. Нижняя губа рассечена и кровоточит.
Она очень хорошо понимает, что ее снимают на видео, и знает, кто режиссер. Старается по возможности прикрыть наготу. Тихо плачет, пытаясь спрятать лицо.
Режиссер: Гляди в объектив, сука. Говори текст!
Она мотает головой, отворачивается.
Режиссер: Говори! Или хочешь, чтобы я заставил?
Она снова мотает головой, смотрит в камеру.
Эрин: Помогите!
Затемнение.
Ни хрена ему не удалось поспать, и все из-за этой Эстес! Во-первых, среди ночи вытащили из постели. А вернулся домой – и опять из-за нее не уснуть. Стоило закрыть глаза, как он видел ее спину, исполосованную рубцами. Проступающие поверх после нападения в конюшне кровоподтеки – ерунда, бледные тени по сравнению с прежними увечьями.
Увечьями… В сущности, что он знает об Эстес? Пока она работала, их пути не пересекались. У следователей по наркотикам свои прибабахи. Они слишком много времени проводят в подполье и оттого делаются обидчивыми и непредсказуемыми. Это мнение возникло после трагедии, положившей конец карьере Эстес – и жизни Гектора Рамиреса. О том случае Лэндри было известно то же, что и всем: Эстес выхватила «пушку», нарушила инструкцию, пошла на штурм одна, и вся операция полетела к чертям.
