После недолгих попыток Ким мрачно насупился и хмыкнул. Идея целенаправленного поиска терпела катастрофу – то ли ввиду отсутствия чудес, то ли от того, что за год о прошлых чудесах забылось. “Нужно в старых газетах пошарить”, – пробормотал он и ужаснулся, подумав об этом унылом занятии. Сейчас ему не до того – роман, и Даша, и разборки с ее неприятным супругом… Это с одной стороны, а с другой – имеется соглашение с Трикси о дружбе и взаимовыручке. И Трикси не нарушает обязательств! Где бы он был без помощи пришельца? Лежал бы под батареей в подвале или валялся в лесу, кормил бы мух да муравьев!
“Не печалься, – послышался бесплотный голос Трикси. – Сейчас не вышло, так что-нибудь еще придумаешь. Я в тебя верю. Ты человек с воображением и творческой потенцией”.
– Потенция есть, – печально согласился Ким. – Еще бы ума прибавить!
“Ты успокойся и не дергайся. Хочешь, поговорим о чем-нибудь нейтральном? О тепловой смерти Вселенной или о том, что приключилось у вас когда-то с динозаврами?”
– Лучше попишем, – сказал Ким. – Халявин ждать не любит. Напомни-ка последний эпизод… Куда мы въехали?
“В битву с пиктами. Лес вокруг, а больше никого и ничего. Только трупы в ало-сизом вереске, только вороны в вышине да конь в хлопьях пены, только женщина под волчьим плащом да двое мужчин, пристально глядящих друг на друга. И голем говорит…”
– Хватит, я все припомнил, – отозвался Ким. Пальцы его затанцевали по клавишам, и вскоре сцена, пригрезившаяся в смертном забытьи, была облечена словами и упокоилась в Дашином компьютере.
“Что дальше?”
– А дальше они перебрались в Ванахейм, к северу от Пиктских Пустошей, – пояснил Ким. – Шагают вдоль побережья прямо в тундру, к ледяным пустыням и замку Кро Ганбор. Пока еще втроем. Ночуют у костра, беседуют…
“Беседуют?”
– Не только, – сказал Ким, вспомнив Дашины поцелуи, и вновь забарабанил по клавишам.
* * *
– Не могу, – шепнула Зийна, – не могу, милый! Он смотрит…
– Он спит, – сказал Конан, лаская упругую грудь девушки. – Спит, не видит и не слышит ничего. Он – камень, и ему нет до нас дела, клянусь Кромом!
По правде говоря, киммериец лишь пытался успокоить Зийну. Их серокожий спутник, хоть и сидел неподвижно, с опущенными веками, не пропускал ни шороха лесного, ни тени в ночном сумраке. Впрочем, их шепот и возня под накинутым плащом его не интересовали; вряд ли Идрайн даже понимал, чем они занимаются и что означают поцелуи, объятия и тихие стоны Зийны.
Второй день они пробирались вдоль побережья, в приграничной местности, разделявшей Ванахейм и Пустоши Пиктов. Здесь, на севере, во владениях Имира, подтаявшие морские льды еще дышали холодом, под низкорослыми елями еще лежали груды снега, а чахлые корявые березы, торчавшие среди трясин, только-только начали пробуждаться к жизни после зимних метелей и вьюг. Путешествовать в этих краях было нелегко: заваленный буреломом болотистый лес подступал к самым береговым утесам, отвесным и обрывистым, каменный щит материка взрезали шхеры, иногда рассекавшие сушу на многие тысячи локтей. Но между лесом и скалами тянулось сравнительно открытое пространство, узкая полоска земли, покрытая осыпями и желтой прошлогодней травой; эту естественную дорогу, уходившую к северу, к равнинам Ванахейма, Конан и решил использовать.
