У Федора были свои причины не светиться по элитным ресторанам, но он не мог сказать об этом Виктории.
– У меня аппетит пропал! – пожаловалась Виктория.
– Зря! А я, даже если бы меня приговорили к повешению, перед смертью с удовольствием поел. Извини, что испортил тебе аппетит.
По принципу перетекающих сосудов, плохое и хорошее настроение поменяли хозяев. Федор с аппетитом ел, а Виктория подозрительно оглядывала полупустой зал. Официант принес на двух блюдах двух огромных омаров. Ярко-красные, как утреннее солнце, они будили в человеке низменные инстинкты. Хотелось их взять руками и содрать с них панцирь, чтобы добраться до нежного мяса. Официант положил рядом с каждым блюдом стальные щипчики и вилочку, разлил по бокалам белое вино и стал рядом выжидая.
Федор поднял на него глаза и укоризненно сказал:
– А говорил, большие омары!
– Это самые большие! – стал уверять официант.
– Ты больших не видал, – снисходительно заявил Федор, – они раза в два больше и у них панцирь, как танковая броня. Почти как у черепахи. Их такими щипчиками не возьмешь, это каменный век. Вместо щипчиков в Монте-Карло подают омарорез.
Официант смотрел недоверчиво.
– Я про него вообще первый раз слышу.
– Естественно! – сказал Федор. – Где бы ты его видел? Его приносят, когда обслуживают самых крутых, самым богатых. Омарорез по внешнему виду напоминает машинку для стрижки волос, только челюсти у него другие и резак особенный. Официант за своим столиком пилит, режет омара, а тебе на тарелку кладет уже очищенные, нежнейшие кусочки мяса. А ты сидишь и как грак только кайф ловишь. Этот кусочек окунаешь в белый соус, а потом запиваешь белым вином. Вот тут, дорогой, и начинаешь понимать, чем жизнь в Монте-Карло отличается от другой жизни, особенно если ты сидишь за столом, а тебе кто-то этого омара как банан от шкурки очищает. Понял разницу, любезный?
– Понял!
Официант ушел, а Федор сознался Виктории, что не знает, как пользоваться этими стальным щипчиками.
– Как ножницами по металлу! – сказала она.
– Спасибо, усек!
Далее обед потек в режиме приехавшей в войсковую часть сытой родственницы и оголодавшего солдата. У Федора усердно работали челюсти, а у его спутницы глаза.
Тетерева, который мог оказаться не съеденным, Федор предложил официанту завернуть в фольгу.
– И соус этого петуха гамбургского не забудь в отдельную посудину налить, – строго приказал он, – кстати, как он назывался?
– Соус?
– Да!
– Шафранный! Соус называется! – с ехидцей поддел официант.
