Допустим, она должна была совершиться и привести к тому, к чему привела; но предположите, что королю удалось бежать, Робеспьер спасся, а Наполеон убит, — что зависело от случайностей, от менее бдительного трактирщика, от незапертой двери, от заснувшего часового, — и судьбы мира сложились бы иначе.
Под конец Бувар и Пекюше, окончательно запутавшись, ничего не могли сказать с уверенностью о людях и событиях той эпохи.
Чтобы судить о ней беспристрастно, следовало бы прочесть все исторические труды, все мемуары, газеты и подлинные документы, ибо малейший пропуск может повести к ошибке, ошибка к заблуждению и так без конца. Пришлось от этого отказаться.
Но у них уже развился вкус к истории, стремление к истине ради неё самой.
Быть может, легче найти её в истории древнего мира? Писатели, далекие от тех времён, должны говорить о них беспристрастно. И они принялись читать доброго старого Роллена.
— Какая белиберда! Какой сумбур! — вскричал Бувар, прочтя несколько страниц.
— Погоди немного, — отозвался Пекюше, роясь на нижних полках в шкафу прежнего владельца, старого чудака, весьма образованного юриста.
Перебрав множество романов и пьес, вперемежку с томами Монтескье и переводами Горация, он нашёл то, что искал: труды Бофора по римской истории.
Тит Ливий считает основателем Рима Ромула. Саллюстий приписывает эту честь Энею с троянцами. Кориолан, по словам Фабия Пиктора, умер в изгнании, а если верить Дионисию, был убит по наущению Аттия Тулла. Сенека утверждает, что Гораций Коклес вернулся после победы невредимым, а Дион — что он был ранен в ногу. Ла Мот ле Вайе отмечает подобные же противоречия и в истории других народов.
Учёные не согласны во мнениях о древности Халдеев, о веке Гомера, о жизни Заратустры, о двух Ассирийских царствах. Квинт Курций сочинял басни. Плутарх уличал во лжи Геродота. О Цезаре мы имели бы совсем другое представление, если бы Записки о Галльской войне написал Верцингеторикс.
Древняя история темна из-за недостатка источников, зато их множество в истории новой. Поэтому Бувар и Пекюше вернулись к Франции, начав с книги Сисмонди.
Там описано столько замечательных людей, что им захотелось узнать их поближе, погрузиться в ту эпоху, прочесть в подлиннике Григория Турского, Монстреле, Комина и прочих, чьи имена звучали так странно и привлекательно.
Но, не разбираясь в датах, они путали факты и события.
По счастью, они взяли с собой мнемонику Дюмушеля, книжку небольшого формата, в переплёте, с эпиграфом: «Учи, забавляя!».
