— Геология слишком несовершенна! Специалистами изучены лишь несколько мест в Европе. А всё остальное, включая океанские глубины, навеки останется неизвестным.
Когда же Пекюше заговорил о царстве минералов, Бувар воскликнул:
— Не верю я в царство минералов! Подумай только: в образовании кремня, мела, а быть может, и золота принимали участие органические вещества! Разве алмаз не был углём? Разве каменный уголь — не смесь различных растений? Если нагреть его — уж не помню до скольких градусов, — получим древесные опилки; значит, всё проходит, всё разрушается, всё преобразуется. Мироздание неустойчиво, изменчиво. Лучше займёмся чем-нибудь другим!
Бувар лёг на спину и задремал, а Пекюше предался размышлениям, опустив голову и обхватив руками колено.
Тропинка шла среди мхов, в тени ясеней с их трепетной прозрачной листвой; в воздухе стоял пряный запах нагретой мяты, дягиля, лаванды; было душно; Пекюше, погружённый в сонную одурь, грезил о бесчисленных, рассеянных вокруг него существованиях, о жужжащих насекомых, об источниках, скрытых под травой, о соке растений, о птицах в гнездах, о ветре, облаках, обо всей природе, не пытаясь проникнуть в её тайны, завороженный её могуществом, подавленный её величием.
— Пить хочется, — проговорил Бувар, проснувшись.
— И мне тоже! Хорошо бы выпить чего-нибудь!
— Нет ничего легче, — заметил проходивший мимо мужчина в блузе, с доской на плече.
Друзья узнали бродягу, которого Бувар угостил как-то вином. Он, казалось, помолодел на десять лет; волосы у него были в завитках, усы напомажены, походка вразвалку на парижский манер.
Шагов через сто он открыл ворота во двор, приставил доску к стене и ввёл посетителей в просторную кухню.
— Мели! Где ты, Мели?
Появилась молоденькая девушка, выслушала приказ «нацедить винца» и вернулась к столу, чтобы прислуживать господам.
Под серым полотняным чепцом виднелись причёсанные на пробор волосы цвета спелой пшеницы. Убогое платьице плотно облегало тонкую фигуру. У девушки был правильный носик, голубые глаза, во всём её облике было что-то милое, деревенское и простодушное.
— Славненькая девчонка, правда? — спросил столяр, когда она подавала стаканы. — Можно побожиться, что это барышня, переодетая крестьянкой! А работяга хоть куда! Бедняжечка ты моя, погоди немного: разбогатею и женюсь на тебе!
— Всё-то вы глупости говорите, господин Горжю, — ответила девушка нежным голоском, растягивая слова.
В кухню вошёл конюх, полез в старый сундук за овсом и с такой силой захлопнул крышку, что от неё отскочил кусочек дерева.
