По выходе из больницы выяснилось, что Дарья спешно взяла в институте академический отпуск, и уехала с родителями за границу. Ее отец, из кресла союзного министра перекочевал в торговое представительство одной из европейских стран. Вовсю шла перестройка. Он сходил на ее курс. Ему сказали, что она перевелась в МГИМО. О Дарье у него осталось двоякое чувство, как об избалованном, большом ребенке, требующем рядом с собою властную руку.
Арина продолжала рассказывать.
В тот день я около часу простояла под этим деревом на ледяном ветру. Ноги отнялись у меня, идти не могла. Стою я и, сравниваю себя с девчатами, что из дверей вашего института выпархивают. Лица у всех смеющиеся, радостные, а я на работе целый день со шпателем и кистью. Попробуй заштукатурить потолок. Уставала я тогда очень.
Приехала я домой, уткнулась в подушку и до утра не могла уснуть. А утром у меня температура поднялась. Тело ломит. Свалила простуда меня. Господи, как же я молила в то время, чтобы ты появился. А на следующую ночь девчонки говорят, бредила, все твое имя выкрикивала. Так плохо мне никогда не было. Зареклась я после этого до конца жизни тебя сама искать.
Девчонки испугались, скорую вызвали, и Лешку заодно. Он нам всем уже как брат был. Вот он меня то поднимет, подержит, пока мне постель перестилали, то на место положит. Скорая меня не забрала. Укол сделали и сказали, что температура тридцать девять с половиной нормальная, а вот если утром не спадет, тогда снова звоните, а лучше участкового на дом вызовите. Я пришла в себя и наотрез отказалась ехать в больницу. Вдруг думаю, ты приедешь.
Девчонки предлагали к тебе в институт съездить, но я им категорически запретила. Две недели я болела. Сильно я в тот раз простудилась. Или устала очень. Ждать наверно устала. Я ведь с тобою ни раз не завела разговор о женитьбе. Гордая была. Потом сколько раз я кляла свою гордость, да время ушло.
Теперь я хорошо понимаю, что это не гордость была, просто я согласна была быть рядом с тобой в любом качестве. Боялась тебя потерять. У меня наверно отклонения есть какие-то в психике, но когда я до тебя дотрагиваюсь, то чувствую, как у тебя кровь бежит по жилам. Я каждую частицу твоего тела чувствую. Хочешь, я в чем-то нехорошем сознаюсь тебе?
– Если очень нехорошее, то не стоит, – сказал Скударь. Арина печально улыбнулась.
– Нехорошее, но не очень. Ну, так вот, ты наверно думал, что сам со мною первый раз познакомился?
