Услышав в приемной шаги, генерал выпрямился и отошел от карты.
Полковник Бредов, коренастый мужчина с чуть намечающимся животиком, который ему, однако, удавалось скрыть благодаря отличной выправке, по-уставному доложил о своем прибытии. У него был глубокий, приятный, но какой-то холодный голос. Старший сын Бредова, курсант третьего курса общевойскового училища, дружил с Катрин, поэтому на похоронах дочери Вернера присутствовала вся семья полковника. Будущий лейтенант Бредов сидел молчаливый и бледный, лицо его время от времени дергалось. Его отец, полковник Бредов, плакал, не стесняясь, и слезы падали на китель, оставляя на нем темные следы.
Вернер поздоровался с полковником за руку, ощутив тепло его плотной, крепкой ладони. Бредов дважды пожал руку генерала, как тогда на похоронах, будто снова хотел выразить Вернеру свое искреннее соболезнование. И Вернеру опять вспомнилась дочь, сидящая за роялем, ее темные легкие волосы, движения, сопровождавшие игру. А в следующее мгновение он представил себе жену, которая осталась дома одна со своей невыплаканной печалью. Генерал в душе разозлился на Бредова, хотя тот ни в чем не был виноват.
— Кофе? — коротко спросил командир дивизии.
Бредов согласно кивнул. Вернер позвал Риссмана и попросил его сварить кофе. Затем генерал снова подошел к карте, хотя мысли его все еще были заняты Бредовом. Полковник не был желанным гостем в частях и подразделениях дивизии. Однако, будучи заместителем командира дивизии по боевой подготовке, он чаще других заместителей Вернера имел дело с командирами частей и подразделений. По характеру это был человек замкнутый, порой просто недоступный. Когда он два года назад, успешно окончив военную академию, получил назначение в дивизию, его очень быстро прозвали «сапожником», так как с давних пор предметом его особого пристрастия являлись сапоги и, наезжая в качестве заместителя командира дивизии в роты и батальоны, он не забывал проверить их состояние. Теперь, если ожидался приезд полковника Бредова, целые подразделения принимались старательно чистить сапоги. За годы службы генералу Вернеру приходилось встречаться с подобными примерами. Среди офицеров попадались и «фуражечники», и «пряжечники», и даже те, кто с особым усердием боролись за чистоту носовых платков. Такие командиры вызывали не уважение, а насмешки и, по сути дела, не улучшали дисциплину, а на какое-то время отвлекали внимание целых взводов и рот от главного. Но бороться с подобными проявлениями педантизма было трудно, поскольку укоренились они довольно прочно.
