– Что уехала в Хабаровск и вернется лет через двадцать. Кстати, Анастасии нужно освоить заказ товаров по Интернету. Тогда вообще не надо будет ни с кем контактировать, кроме курьера.
– Я не представляю, чтобы она могла оказаться убийцей. Это просто невозможно.
– Кто еще?
– Вероника.
Ряд, в котором они стояли, пришел в движение. Машина продвинулась на несколько метров и снова намертво встала. Сзади автомобиль подперла машина с охраной.
– О, это интересный фрукт, – сказал Дима. – Она главный бухгалтер. Когда-то она вложила всю зарплату всего коллектива в финансовую пирамиду. На несколько дней. А та возьми и рухни. Теперь Вероника платит по счетам. Но так как специалист она хороший, то денег хватает. У Вероники проблема не с деньгами, а с личной жизнью. Что, впрочем, неудивительно. Вот если бы ее умыть... и посадить на диету…
В голосе Димы послышались мечтательные нотки. Марина изменилась в лице. Дима уловил перемену и засмеялся.
– Ревнуешь? – спросил он. – Молодец.
– Ты не думаешь, что Вероника могла покупать у Киры тайские таблетки?
– Это вполне вероятно. Но зачем убивать поставщика таблеток?
– Если она ей задолжала.
Дима и Марина посмотрели друг на друга.
– Не смогла расплатиться и убила. Это слабенький мотив, но если учесть, что Вероника уже имела проблемы с законом, вызванные финансами, то невозможным не выглядит. Например, она пила тайские таблетки много лет, задолжала крупную сумму, очень крупную...
– Возможно. А зачем тогда писать эсэмэску Лизе? – спросил Дима.
– Возможно, она хочет сымитировать серийного убийцу. Маньяка. Тем самым избежать подозрений.
– А фотографию зачем тогда порвала?
– Не знаю.
– А ведь это совершенно нелогично – забирать сумку, оставлять там деньги, а вот фотографию мужа Даши рвать на мелкие кусочки.
– Возможно, дело было так, – сказала Марина, – Филипп Цукерман был любовником Киры. Кира же давала Веронике таблетки в долг. А Филипп потребовал, чтобы Кира настояла на возврате долга. Вот Вероника и порвала фотографию, потому что...
Дима засмеялся. Смеялся он редко, но искренне и заразительно.
– Вот так вот после убийства вытащила фотографию и порвала? Невозможно.
– Но она это сделала. И кстати, почему «она»? Это может быть «он», – заметила Марина.
Машина двинулась вперед. Скорость росла. Пробка наконец начала рассасываться.
– «Он» не будет рвать фотографию. Это чисто женский, исключительно эмоциональный порыв. И вообще, тот факт, что фотография оказалась порванной, очень важен. Это сделал кто-то, кто ненавидел Филиппа.
