Велен не удержался, походя нашел взглядом младшую Бошовскую и едва сдержал смех. Придворная дама действительно явилась на церемонию в свадебном платье. Таисс наверняка предполагала такой поворот событий, поэтому и гоняла портних из-за цвета ткани.
Вот так вот и понимаешь всю глубину присказки «Настоящая женщина и настоящий политик — омут, возвращающий камни». Таисс невозможно было уесть гадостями, которые обычно творят женская половина придворных и прочие злопыхатели, она их как будто и не замечала, но при случае всегда сторицей возвращала «любезность». Вспомнить хотя бы, с каким выражением лица она заявила, что с удовольствием отдаст принцессе Шейне всех дам кроме Реяны Эстерлейн и Ее Высочеству нет нужды вызывать из Зальхера собственную свиту. Шейна, конечно, взбесилась, но идею поддержал король и принцессе пришлось мириться.
Широкое серебряное кольцо непривычно оттянуло безымянный палец. Ничего, к нему привыкнуть будет еще проще, чем к цепочке на запястье. Белое перо скрипнуло, оставляя на пергаменте уверенную, размашистую подпись, которую благодаря магии не сотрет ни время, ни чужое желание.
Ты как будто привязываешь меня всеми возможными веревками.
Нет, — ар-принц не отрываясь смотрел, как в книге появлялись подписи Марианна Дерлесского, Эрики эон Райлен и Дэмианора Свель-Рега. — Я всеми возможными веревками связываю нас вместе. Чтобы уже никто и ничто не мог встать между.
Даже смерть?
Это ты у меня спрашиваешь?
Еще несколько глубокомысленных фраз — и Его Величество Дэмианор Шестой шагнул вперед, протягивая руки к обручу, лежащему на бархатной подушке в руках Мара. Серебро прижало волосы, отцовские губы коснулись лба.
— Будь счастлив, мальчик мой.
Мальчик мой. Как редко Велен слышал эти слова. И как рад был их услышать. Даже сейчас, в девять с лишним дюжин лет.
Конечно, дорога обратно тоже не преподнесла неприятных сюрпризов, разве что придворные курицы рисковали захлебнуться завистью и злостью, но какой с них спрос? Влюбленные дурры, которых даже не жалко, так глупо они себя ведут. А в остальном все, конечно, спокойно, но разве объяснишь этому упрямому пирату?
И все-таки пропади они пропадом, эти традиции! Больше всего Таисс хотелось сейчас прижаться к мужу — да, демоны и боги, уже мужу — и не отпускать его ни на минуту, но приходилось величественно восседать в кресле, принимая дары, и довольствоваться ладонью, лежащей в ладони. Хорошо еще, открыто молодым вручали что-нибудь символическое или самое ценное, иначе процесс затянулся бы до утра.
