Корнет молчал. Он молчал очень долго и лишь потом не без вызова спросил:
– Почему бы вам, дядюшка, самому не поинтересоваться этим у Орлова? Он содержится в соседней комнате, и навестить его не составит никакого труда.
– Потому что ты – его сослуживец и друг. И кроме того, член ложи, обязанный во всем повиноваться мастеру, – чуть резче, чем собирался, ответил камергер. – Надеюсь, клятву напоминать не надо?
Гусар покачал головой. В этот момент он впервые пожалел, что связался с организацией, про которую до сих пор слышал только хорошее. Но отступить было уже невозможно.
– Пойми, Михайло, во мне Орлов запросто заподозрит чужака, и далеко не факт, что ответит правду. Да и ответит ли вообще? Кто я ему? Существует многое, о чем с посторонними не говорят. А ты как-нибудь при случае сумеешь завести разговор о прошлых делах, а там, может, он обмолвится, подобрал ли в усадьбе какие бумаги или прошел мимо. Может, он вообще забыл о той стычке, как о пустяшном эпизоде. Я же ничего не говорю и ни на чем не настаиваю. Но вдруг… Даже торопить тебя не буду. Когда сможешь, тогда и… Мне только бы знать – пропали или нет. Пойми.
Справедливости ради, мысль тайно обыскать вещи Орлова Лопухину даже в голову не пришла.
– Даю тебе слово – все останется в тайне между нами. Никто об этом больше не узнает, – торжественно объявил князь.
– Хорошо, дядя, – после некоторого раздумья вздохнул корнет. – Но помните – вы дали слово.
– По-моему, я ни разу не дал тебе права сомневаться в нем. – Был бы князь помоложе, непременно бы вспылил. Но с возрастом многие чувства идут на убыль, и начинаешь спокойнее относиться к тому, что раньше вызывало гнев. – Тебе деньги нужны?
– У меня еще есть. Да и много ли я трачу, сидя под арестом? – улыбнулся Михайло.
– Не знаю, не знаю… – Камергер с трудом сдержал улыбку.
Деликатный стук в дверь прервал разговор.
– Да!
Внутрь просунулась голова часового.
– Барин! Его благородие ротмистр Орлов просили, чтобы вы зашли на минутку к нему.
– Хорошо, – кивнул Лопухин, поднимаясь.
Вид у Орлова был не таким помятым, как у племянника. Словно ротмистр и не гулял этой ночью с неизвестными паненками, сопровождая утехи обильными возлияниями. Так, имелись небольшие круги под глазами, но это – если внимательно приглядеться. Даже вицмундир надел для принятия гостя. Михайло-то был в халате.
– Ваше сиятельство, я бы хотел просить прощения за то, что втянул вашего племянника в историю, – официально обратился Александр.
