— Все сгниет без пользы.
Она усмехнулась, не веря им:
— Значит, для того, чтобы приобрести горсть чечевицы, надо обворовывать мертвых?
— Мы почитаем Яхве…
— И тебя, божественная!
— Мы будем молиться, — говорил один из них, горбоносый, с хищным взглядом, подбираясь к ней с протянутой костлявой рукой и ощеряясь беззубым ртом.
Стражник схватил его за ворот одежды и потащил назад; ветхая ткань лопнула, клочья свисли, обнажив грязные худые плечи, плоскую грудь, покрытую густой черной порослью.
Лишь один высокий сохранял спокойствие и ни о чем не просил. Смуглокожий и темноволосый, он стоял, широко расставив ноги, между двумя стражами и весело смотрел на нее. Когда царица это заметила, у неё от удивления приоткрылся рот. Она подумала: "Как бы он был хорош в латах и шлеме Архелая!" У этого молодца была широкая мускулистая грудь, сильные, точно налитые плечи, курчавая упрямая голова и взгляд дерзкий и насмешливый.
— У нас дети, — ныли мужички жалобно. — Прости нас, царица!
Не обращая на иудеев никакого внимания, Клеопатра спросила высокого:
— Ты кто?
— Вор, — ответил он и улыбнулся, обнажая ряд белых молодых здоровых зубов; на щеках образовались ямочки, придав его лицу лукавое выражение.
— Почему ты воруешь? Тебе тоже нечего есть?
— О нет, царица. Я ворую по другой причине. Мне это нравится.
— Вот как! — подивилась она. — А другим, более полезным делом ты не пытался заняться?
— Я был каменщиком. Толкал и возил большие глыбы и бил их здоровенным молотком. Потом бросил. Скучно.
— Неужто воровать веселей?
— Веселей! — признался он и засмеялся.
Ее изумила его беззаботность, в нем было так много от озорного мальчишки.
— Ты представляешь, какое наказание полагается за это?
— О да, царица, — ответил молодец и снова улыбнулся.
"Господи, какая беспечность! Он не знает, что его ожидает", — подумала она и сказала:
— За это полагается отсечение головы, веселый человек. Но, судя по всему, смерть тебя не страшит.
— Нет бессмертных людей. Всех когда-нибудь постигнет эта участь: меня, их всех, тебя, царица, — услышала она совершенно удивительное из уст молодого простого каменщика. — Но пока я жив — смерти нет. Когда придет смерть, меня уже не будет!
— Да ты философ, друг Гермеса! Как тебя зовут?
— Македон.
"Значит, македонец, — решила она. — Видимо, его предки пришли в Египет с моим дедом Птолемеем Сотером. Как не хочется убивать такую здоровую плоть!"
— Все-таки я хотела бы знать: почему ты решил ограбить гробницу фараона?
