одиночества, которое почувствовала в то утро в его проклятой крепости.
Почему бы просто не подумать о нем? Позволить себе порассуждать о вампире, да и забыть?
К примеру, она могла бы поразмыслить над тем, почему он хотел умереть. Может, он потерял дорогое существо? Женщину? Звучит убедительно. Ему было около тридцати, наверняка имелась жена. Если бы Кэдрин потеряла мужа, ей бы, возможно, захотелось жить отшельницей. А может даже, и умереть, приди ей в голову мысль о воссоединении с тем, кого она любила.
Но если он был женат, почему же так странно смущался поначалу, не решаясь ее поцеловать? Разумеется, прошло много времени, но все-таки Себастьян выглядел слишком уж робким.
Но потом быстро освоился.
Иногда Кэдрин ловила себя на мысли, что вспоминает его страстные поцелуи, воскрешает события того давнего утра. И что еще хуже, когда она вспоминала во всех подробностях то, что проделывала с ним, ей не было особенно стыдно. При воспоминании о безумной скачке на его могучем стволе между ее ног струилась ответная влага. Груди распухали и нестерпимо ныли. Когти топорщились от желания впиться в его плечи.
Ее суть изменилась, и этого никак нельзя было объяснить. Кэдрин считала, что бог или какая-то таинственная сила наделили ее благословенным даром бесчувствия. Обычные чары не сохранились бы так долго, да и валькирии были практически неуязвимы для чар.
Нет, ее благословила некая могучая сила.
Сила, которую нейтрализовал вампир с рокочущим голосом?
Накопившееся в нем свирепое отчаяние каким-то образом задело ее омертвевшую душу. Вероятно, потому-то она так на него запала. Они были во многом похожи.
Но почему желание проснулось в ней снова именно сейчас, когда так много поставлено на карту? Мягко говоря, несвоевременно. Кэдрин перевернулась на спину и сунула руки под майку, на грудь. Но ее пальцы были слишком мягкими! А вот его руки были восхитительно шершавыми и столь же робкими поначалу, как и поцелуи.
Шершавые руки, твердые губы, пристальные глаза. Все в нем навевало греховные мечты. Да вот только Кэдрин разучилась мечтать после того, как на нее снизошло благословение.
Однако фантазия заработала, и легко всплыло воспоминание о могучем теле вампира. Кэдрин прикусила нижнюю губу. Беда в том, что он ей понравился! У нее было не много любовников – даже когда она могла чувствовать, – потому что ей было трудно кому-то довериться. А среди тех, кого она все-таки допускала в свою постель – их можно было пересчитать по пальцам, – не было ни одного бессмертного. Она была вдвое сильнее любого из них.
