– А вам бы хотелось, чтобы я оставил свои навыки? Буду рад сделать вам одолжение.
– Нет, это вовсе ни к чему. Мое тщеславие на внешность не распространяется.
– Но вы действительно красивы, – сказал Джулиан. – Разве вы этого не знаете? К тому же у вас очень редкий тип красоты, Эммалайн. Ваша душа столь же прекрасна, как и лицо.
Это уж слишком, Эмма опустила глаза.
– И теперь, думаю, мне снова следует поцеловать вас. Разве не так?
Эмма испуганно прижала руку к губам. Они были шершавые, потрескавшиеся, и от этого уже сама перспектива поцелуя показалась ей смехотворной.
– Полагаю, так… происходит в готическом романе. Но если вы поцелуете меня сейчас, то мои губы наверняка растрескаются и я испачкаю вас кровью.
Холденсмур быстро подавил взрыв смеха.
– Вы так романтично это излагаете. Тогда, может, попозже, не здесь, а где-нибудь в другом месте? Мне его поискать?
Это просто смешно. Они одни в пустыне, оборванные, спасающиеся бегством. Конечно, Холденсмур потешается над ней. По его веселому лицу, по беззаботному изгибу его подвижных губ ясно, что ей не следует относиться к нему серьезно.
Но ее сердце потеряло нить игры.
– Это абсурдно.
– Действительно. Многое абсурдно. Например, где наш кринолин?
Эмма прижала руки к тонкому муслину на бедрах. До сегодняшнего дня она никогда не появлялась на людях в таком небрежном виде. Легкий ветерок пробирался под юбку, и она чувствовала себя почти голой.
– С вашей стороны нехорошо напоминать мне об этом.
– Я стараюсь этого, не замечать, – мягко сказал Джулиан. – Но это не так легко, как вам кажется.
Внутри у Эммы что-то дрогнуло, она одновременно ощутила и жар и холод, однако нашла в себе смелость встретиться с Джулианом взглядом.
– По-моему, вы не шутите, – сказала она.
– Нет, Эммалайн. Я никогда не был столь серьезен.
Она вдохнула, когда он наклонился к ней.
– Я сказала, что мои губы…
– Да, сказали, – прошептал Джулиан ей на ухо, и Эмма прикрыла глаза, когда его зубы мягко захватили мочку ее уха.
– Это не поцелуй, – выдохнула она. Ее голос звучал словно издалека, едва проникая сквозь грохот ее пульса.
– А вы хотите его? – Его дыхание щекотало ей кожу, язык прошелся по нежной раковине уха и скользнул ниже. – Мне показалось, для вас он нежелателен.
Эмма рассмеялась бы, если бы не ощущение, что она тает.
– А вы действительно повеса, – прошептала она.
– Как банально, моя дорогая.
Его губы двинулись по ее щеке, едва касаясь припухшего ушиба. Он мягко посасывал ее кожу под ухом, словно пытался вытащить на поверхность биение ее сердца.
