Он обернулся к брату, призывая его в свидетели несообразности такого имени.
– Так точно, государь, Лесеркей, – повторил Лефор. – Напрасно вы, ваше величество, улыбаетесь. На островах, откуда я прибыл, одно это имя наводит ужас. Позволю даже заметить вашему величеству, что только предатели своей страны боятся этого имени, предвкушая то, что их ждет, когда появится Ив Лефор… Государь! Никто никогда не посмел упомянуть в присутствии вашего покорного слуги имя Господа и вашего величества с двусмысленной ухмылкой, иначе наглец в ту же минуту последовал бы за борт моего судна – на корм акулам, и…
Ив почувствовал, что его тянут назад. Он обернулся и удивился так, словно увидел самого генерала Дюпарке или командора де Пуэнси.
– Я о вас слышал, – молвил между тем король. – Мне в самом деле говорили, что вы отъявленный бретер.
– На службе у Господа и вашего величества, сир, как выгравировано на клинке моей шпаги. А эта шпага, государь, всегда будет сражаться за правое дело с врагами королевства!
Людовик XIV улыбнулся.
– Отлично сказано, – ласково похвалил он. – Сразу видно, что эти слова идут из самого сердца.
Король обернулся:
– Видите, ваше высочество? Вот такую героическую простоту я и люблю. Это позволяет мне верить в то, что наша страна – первая на земном шаре. С такими людьми, вышедшими из низов и готовыми отдать свою жизнь за нашу жизнь или честь, Франция призвана стать величайшей из стран!
Лефор снова напустил на себя надменный вид, словно находился на палубе своего судна, а вдали показался английский корабль; Ив по-прежнему стоял на пути у его величества, не обращая внимания на Сен-Нектера, подававшего ему знаки.
– Капитан, чего вы желаете? – спросил государь.
– Сир! Я оставил позади более тысячи лье ради того, чтобы сообщить вам: вот-вот будет допущена чудовищная ошибка. Мой прославленный командор, генерал Дюпарке, умер, освободив кресло генерал-губернатора Мартиники. Я явился к вам, отстаивая справедливость и права вдовы генерала Дюпарке.
– Я знаком с этим делом, – сухо проговорил король. – И не хочу больше возвращаться к этому вопросу. Чего вы просите для себя?
– Ничего, государь. У вашего слуги было всегда лишь одно желание: защищать честь своего государя и свою родину на всех морях и землях. Ваш слуга просит одного: иметь возможность продолжать в том же духе.
– Ну что ж, продолжайте, капитан!
Король сделал шаг вперед. Но Лефор не шелохнулся. Его лицо стало таким же ярко-красным, как мантия кардинала, мелькавшая в нескольких шагах позади короля. Его высокопреосвященство веселился от души.
