— Я предполагаю, что надо прежде всего связаться со своими, — говорю им.
— К сожалению…, - капитан разводит руками. — Мы не можем связаться со своими. Я проверил радиотелефон, он не работает.
— Как не работает? Когда проверили? Кто вам разрешил это?
— Связь доверили нести мне. Час назад, когда из рюкзака доставали консервы, то я обнаружил, что на лицевой панели радиотелефона вмятина. Попробовал включить, не работает.
— Почему же мне сразу не сообщили?
— Мы так спешили, что не успел…
Я и Круглова смотрят на него, открыв рот. Что это, халатность или умышленный ход? Наконец, я пришел в себя.
— Дайте телефон.
Симаков вытаскивает радиотелефон и подает мне. Действительно, на лицевой панели рядом с кнопочками глубокая вмятина, похоже от консервной банки. Пытаюсь включить, но не красного огонька, ни звука зуммера, нет.
— Отвертку, у кого есть отвертка?
Симаков жмет плечами, Круглова растеряно мотает головой.
— Черт, черт… Этого не может быть. Чтобы так вмять, нужно двинуть по нему что есть силы.
— Вы что, подозреваете меня? Что я это сделал умышленно? Да как вы смели так подумать, товарищ старший лейтенант.
— Смел. И мне кажется, что это вы сделали нарочно.
— Думайте, что хотите, товарищ старший лейтенант, но вы не имеете права меня так оскорблять. Я вынужден буду доложить об этом по команде. Вы никак не можете понять, что я работаю в ФСБ, а эта служба никогда не делает ничего нарочно. Кстати, у нас была возможность иметь связь. Если бы вы не приказали уничтожить мобильные телефоны, которые мы захватили под Анджели, то давно бы связались со своими.
— Я не в силах вас убрать от участия в операции, товарищ капитан, но…
— Не грозите мне, старший лейтенант, не надо. Ко всему стоит подходить трезво. В любой операции могут быть свои промашки, свои просчеты, предусмотреть нельзя ничего. Но приказ надо выполнять, поэтому, хоть я и не имею право руководства операцией, предлагаю все же что-то выполнить. Например, обстрелять самим лагерь или снайперше уничтожить кого-нибудь.
Здесь произошла большая пауза. Круглова с ненавистью смотрела на Симакова. Я чувствовал нутром, что то здесь не то, но… доказать ничего не могу. Наконец, вынес решение.
— Итак, основную часть операции придется возложить на снайпера, — сообщаю им. — Она будет стрелять по бандитам с определенной точки, поближе к лагерю, а мы обеспечим ей отход.
— А вы знаете главаря в лицо? — спрашивает Симаков.
— Нет. Будем стрелять в него по тем приметным признакам, что обрисовали пленные.
