И буркнула под нос:
-- Думать она умеет, как же... элвилинская девственница... с дланями.
-- Вредная ты, -- Темулли печально подняла на меня серые глазищи. -- Я думала, мы подружимся... А ты -- злюка...
-- Сама такая, -- прошептала я одними губами..
Девочка обиженно нахмурилась.
-- В-вредина, -- повторила она. -- Меня нельзя обижать, я маленькая. А ты мне платье испортила, вот.
Экономка фыркнула:
-- Ты, Темулли, не слушай её. А платье мы с тобой новое выберем. Пойдем, -- она с решительным видом открыла дверь и вытянула детей наружу.
-- Обижать, может, и нельзя, а выдрать нужно! -- рявкнула я вдогонку. И опять раскашлялась.
-- Злюка! Меня не за что! -- донесся звонкий голосок уже из коридора.
Настроение было испорчено, зато страх и боль, навеянные видением, отступили. Я сорвала с себя одежду и плюхнулась в бассейн. Ко мне сразу же ринулось несколько светящихся шаров, суетливо столкнувшихся с мелодичным звоном над макушкой. Приглядевшись, я увидела внутри стайки прозрачных мотыльков. Стало ощутимо светлее, я всмотрелась в воду и раскрыла рот...
Может, это была иллюзия, а может, и нет: усыпанное желтым песочком и самоцветами дно, колыхание водяных трав и золотые рыбки, проплывающие между ними и брызнувшие в стороны, когда я, стараясь держать раненую руку над водой, оттолкнулась ногами от бортика и поплыла.
Окутанная ласковым теплом, я смерила бассейн несколько раз из конца в конец и удовлетворенно прислонилась к стенке, улегшись на мрамор затылком, пробуя разглядеть Одрина. Смотреть вот так было смешно, только шея быстро затекла.
Мевретт поднялся со скамьи, подошел к бортику, уселся на пол и стал массировать мне виски. Улыбнулся:
-- А ты хорошо плаваешь...
Я осторожно обхватила его запястья, подавив желание перекинуть остроухого через себя в воду:
-- А как плаваешь ты?
Мадре поднялся и, скинув одежду, почти без всплеска соскользнул ко мне. Приблизился вплотную, оперся руками о борт, так что все пути к отступлению оказались отрезанными, и заглянул в глаза:
-- А ты сейчас точно плавать хочешь?
Я поперхнулась и с плеском и фырканьем нырнула, чтобы не показать ему, что краснею.
Когда голова моя оказалась снова над поверхностью, я узрела, как мевретт смеясь, оттолкнулся от бортика и плавно заскользил на спине, блаженно прикрыв глаза. Сидящий во мне чертенок дал о себе знать, и я, снова погрузившись с головой, поплыла в его сторону. Теплая вода нежно окутывала тело, смывая дневную усталость. Тихо вынырнув позади Одрина, я протянула руки и с легким смехом закрыла ему глаза:
