– Это не «таксисты», – сказал Володя, стараясь найти мое лицо в зеркале.
– Что, методы не те?
– Одуреть можно. Это банда какая-то! Что прикажете сейчас делать? У него пика в полметра! Если он разобьет стекло, то переколет нас, как свиней, в течение тридцати секунд!
– Может, шибануть по этому «Шевроле»? – скромно предложил Мокин, показывая рукой гостю, чтобы он поскорей заходил. Против этого даже не протестовал Пискунов, известный мне как трус. Уму непостижимо, что делают с людьми сто тысяч долларов.
– И огнетушитель уже израсходован, – мудро заметил Голев.
Удар разнес стекло, и мы искупались в мелких кубиках стекла. Рукоять заточки пришлась как раз посреди переднего правого окна.
Пострелов инстинктивно взял чуть влево, и вместе с ворвавшимся шумом улицы меня оглушил жестяной скрежет. Искры от соприкосновения с бетонным ограждением взлетели до крыши, и моя дверь подалась на меня.
– Конец машине, – и сказано это было Володей таким голосом, которым обычно говорится что-то вроде: «Ну, теперь-то и гадать нечего».
Круто вывернув руль вправо, он врезал правым крылом по борту «Шевроле».
Этот маневр оказался трагичным для Вити, до сих пор не знавшего, что я сын того самого Шилова, которого он предал много лет тому назад.
Жало заточки вошло в него, вырвав из глотки Пискунова страшный вопль…
И в то же мгновение обе машины сотряс удар.
В обеих машинах вылетели все боковые стекла, и в лицо мне ударил град каленых осколков. Ужас на лице водителя «Шевроле» сменился растерянностью. Его лицо из кирпично-красного от волнения перекрасилось в молочно-белое. Пострелов бил не по его двери, чуть дальше – я видел, как Володя рассчитывал удар, чтобы не покалечить хозяина американской иномарки, но мужчина все равно дернулся, словно к нему прикоснулись оголенным концом провода.
Удар был столь страшен, что обе машины словно бы прижались к земле. Когда это случилось, мне показалось, что колеса вот-вот разъедутся, не выдержав разновекторного давления в разные стороны.
Кавказец загрохотал по нашей крыше, перекатился через нее, и я машинально отстранился вправо. Я бросился на колени Голева, чтобы весело проводящий на крыше время парень не всадил в меня свое шило.
Но моя рокировка была напрасной.
Не удержавшись на крыше, кавказец полетел дальше.
Инерция вела его туда, где за бетонным ограждением навстречу нам, сверкая фарами, мчались сотни машин…
Перелетев через барьер, убийца Пискунова тут же вонзился в ветровое стекло черной, сияющей лаком машины и словно погрузился в него…
