Луи пожал плечами.
– Все знают, что королева Таргалы мечтала женить сына на землячке. Все знают, что маму я любил. Никто не удивится, что я выполнил ее желание.
– Понятно, – протянула Радислава. – С отцом говорил?
– Конечно.
– И что?
– Решать тебе.
Рада молчала. Опустив глаза, накручивала на палец золотистую прядь. Луи ждал. Оплывала, потрескивая, свечка, из соседней комнаты слышалось тихое бормотание бабы Милы, за окном лениво перебрехивались сторожевые псы.
– Скажи, Лу, ты кого-нибудь любишь? Только честно.
– Если бы любил, – серьезно ответил король Таргалы, – плевал бы на всех и женился бы, будь она хоть кто. Знаешь, Рада, хорошеньких женщин на свете много, но…
– Ни одна не заменит верного коня, – фыркнула Рада. – Вы с Леркой два сапога пара!
Луи невольно улыбнулся.
– И знаешь что? – продолжала Рада. – Я за тебя пойду. Потому что вы с Леркой самые замечательные парни из всех, кого я знаю. Лерка, правда, лучше, – поддразнила нареченного жениха девчонка, – но не могу же я выйти за родного брата!
– Спасибо. – Луи вполне явственно ощутил, какой камень свалился с его души. – Ты, Рада, тоже самая замечательная из всех знакомых мне девушек.
– Только вот что, – уже серьезно добавила Рада, – муж так муж, жена так жена. Если будешь бегать к другим, я обижусь.
– Не буду, – вздохнул король Таргалы. – Обещаю. Рада, я к Лерке пойду, а ты поспи. Утро скоро…
– Надеюсь, до свадьбы мне хватит времени отоспаться, – с комичной серьезностью заявила маленькая невеста. Почти оплывшая свеча затрещала, огонек вспыхнул, взвился – и угас. Комнату окутала тьма, и в этой тьме на плечи Луи легли горячие ладошки. Губы Рады неумело нашли его губы – и исчезли. Ошарашенный такой прытью Луи лишь растерянно моргнул. – Вот так, – сказала Рада, – а теперь иди.
В высокие окна тронной залы бил полуденный свет. Рассыпался искрами на стали и позолоте, вспыхивал радугой на драгоценных камнях, отражался мягким сиянием от белоснежного мрамора. Окутанный светом, Егорий выглядел куда более величественным, чем ночью, и слишком ясно видимые морщины совсем не делали его стариком.
Валерий должен был стоять рядом с отцом. Но принц уселся на ступеньку трона, и, надо признать, смотрелся там вполне уместно. «Это даже хорошо, что сегодня, – вспомнил Луи слова Егория. – Мы покажем: ничего не произошло такого, что может помешать жить. А то уж слух пошел, что принц умирает!»
Лерка тогда скрипнул зубами: «Не дождутся!» – и сейчас на его слишком бледном лице легко читались те же слова. А собравшиеся в зале князья, придворные, городские старшины и даже часовые у дверей только на принца и смотрели. Что сказать, обручение королевской дочери – отличный повод без лишнего шума предъявить народу вполне живого и даже почти что бодрого наследника.
