Мальчишка выскочил из телеги, перехватил лошадь.
– Не берут, – выкрикнул Базиль, – палёные! А ведь у заклинателя брал, у-у-у, сволота, едрить его!
Кинул самострел в телегу, выдернул из кучи хвороста толстый сук. Размахнулся и с протяжным хэканьем снес голову-валун идущему на Мика чудищу. Обезглавленный выворотень растерянно затоптался на месте, слепо шаря вокруг растопыренными пальцами; но мимо него уже протискивались другие.
Так и понеслось: Барти стрелял, Базиль отмахивался дубиной, Мик трясущимися руками пристегивал упряжь. А из леса, чавкая лапищами и оставляя в траве грязевые следы, выходили всё новые противники.
Что же касается Марианы, она самым постыдным образом растерялась. И то: драться со сказочными чудовищами никто ее не учил, фамильная шпага, согласно фамильной же традиции, заклятий на себе не несла и потому годилась лишь против живого противника, и даже завалящего амулетика на защиту под рукой не было. Перепуганная до немоты девушка вцепилась мертвой хваткой в Пенкин повод – хотя затруднилась бы сказать, когда и как она успела от костра добраться к лошадям. Впрочем, удержать нервную кобылу на месте оказалось тоже вполне достойной задачей.
– Всё, – крикнул Барти, – серебряные кончились!
По примеру Базиля кинул самострел на телегу и начал отмахиваться шпагой в ножнах. Выходило похуже, чем у стражника, липкие глинистые пальцы хватали за руки, за плечи, дергали за ноги, пытаясь свалить на землю. Двое воинов с трудом прикрывали телегу, храпящую кобылу и перепуганного Мика. Помочь Мариане они не могли бы при всем желании.
Погибли, отчаянно думала Мариана. Ей трудно было оценить, сколько земляных выворотней топчется по злополучной поляне, но всяко больше трех десятков. Может, даже сотня. Странно, почему Бартов гнедой стоит спокойно?
Тем временем несколько выворотней добрели и до нее. Влажные холодные пальцы ухватили Пенкин повод – прямо поверх узких девичьих ладоней. Безглазый валун, казалось, уставился Мариане в лицо, сквозь ткань камзола она почувствовала на плече каменную хватку неживых рук.
И тут Мариана завизжала.
Да так, что у самой заложило уши.
А потом самым что ни на есть позорнейшим образом упала в обморок.
3. Мариана, девица из благородной семьи
Очнулась Мариана, когда какой-то доброхот влил ей в рот вина. Закашлялась, подскочила. «Доброхотом» оказалась Кэтрин. Пенка флегматично щипала траву рядом с гнедым сэра Барти. Над головой стрекотала сорока.
– Хотите сказать, мне это всё показалось? – растерянно спросила Мариана.
