— Твоя правда, — твердо отвечал Эрик, — я был действительно безумцем и именно в тот день, когда дал тебе свободу!
Торжественно объявив Эрика лишенным престола, а сына его Густава лишенным прав престолонаследия, Иоанн III заточил бывшего короля в темницу, дав тайное повеление тюремщикам обходиться с узником сколь возможно строже и грубее. Чтобы лишить Эрика всякой надежды на бегство, его ежегодно перевозили из одной тюрьмы в другую, одну другой хуже. Грезилось ли когда Иоанну, сидевшему в темнице, попасть на престол, а теперь, сидящему на престоле, являлась ли хоть в сновидении мрачная келья и в ней на соломе, в жалком рубище его брат и бывший государь Эрик XIV? А великолепная Катерина Ягеллон, эта милосердая дщерь единоспасающей церкви, хоть в досужную минуту, вспоминала ли о другой Катерине, бывшей королеве?.. Вспоминала и довольно часто затем, чтобы к претерпеваемым узницею страданиям придумать какие-нибудь новые, еще не изведанные ею. Супруга Эрика, в темнице своей более королева, нежели в бытность свою на престоле, переносила свой жребий с великодушием мученицы. Она имела твердость скрывать от мужа свои слезы и преодолевать свои страдания, чтобы он, глядя на нее, от своих страданий не терял энергии, не упадал духом. Она внушала ему мысли о Боге; она научала Эрика перелагать свои вопли и стенания в молитвы, и эти песнопения короля-узника доныне сохраняются в устах народа шведского, будучи включены в его молитвенник…
Иоанн III, новый король шведский, — существо злое, низкое и бесхарактерное, — был покорнейшим слугою обеих своих жен, первой — Катерины Ягеллон, второй — Гуниллы Биэльке, и в угоду им вмешивался в дела церковные, сначала пытаясь ввести католицизм, а потом преследуя католиков в угоду лютеранам. Катерина Ягеллон, ревнуя о спасении души своего супруга, о благе Швеции, но еще того более о пользах его святейшества папы, уговорила Иоанна сделать кой-какие исправления в литургии по обряднику римскому. Король повиновался, не обращая внимания на неудовольствие лютеранских епископов и на ропот народный; что же касается до его супруги, она, взяв себе за образец Катерину Медичи, усердствуя об интересах католицизма, была не прочь ввести в Швецию даже необходимую его опору — инквизицию. Намереваясь разрушить дело рук Густава Вазы, Катерина Ягеллон играла в опасную игру, волнуя народные страсти и превращая ропот в явное неповиновение. Воспоминание об Эрике XIV, заживо похороненном в темнице, страшным и грозным для Иоанна призраком воскресло в народе, пробуждая в нем жалость к узнику и мысль о его освобождении. Лучшим средством парализовать заговор, может быть даже мятеж, казалось Иоанну уничтожение их причины в лице Эрика. Девять лет затворничества, сопровождаемого обидами и лишениями, не были приняты в соображение королем Иоанном: «Эрик страдает, но все же еще живет, а покуда он жив, мне не будет покоя!» И, заручившись этой мыслью, король приказал отравить своего брата, что и было исполнено 26 февраля 1577 года.
