Капитан смотрел на машину. Щупальцы антенн и стеблеподобные подставки для глаз поднялись над безволосой макушкой. То был большой робот, отлично сконструированный: казалось, он способен справиться с целой дюжиной полицейских.
Капитан задрожал и отдал приказ.
И в самый раз. За пределами ракетодрома Жэдивер увидел людей в полицейской форме, выбирающихся из подземных укрытий. Когда загремели дюзы ракеты, они исчезли из поля зрения.
Увеличивая скорость, космический корабль поднимался все выше и выше. Они шли сквозь густые облака, затем пронзили их и понеслись в черном пространстве — прочь от Венеры.
Жэдивер смотрел вниз на машину. Она не походила на простое механическое устройство. Этот робот был ему знаком…
— Я и должен быть вам знакам, — сказал мягко робот. Голос звучал для него одного, проникая прямо к слуховому нерву. — Вы сконструировали множество таких же, как я, — там, на Земле… Помните?
Он вспомнил. Перед ним находилась не имитация человека, приятная для глаз, — нет, то был его самый совершенный робот, его любимейшее детище. Когда-то он рассказывал о нем Эмили.
Так вот кто его неизвестный друг! Неужели это он вел за ним наблюдение?
Медленно Жэдивер сошел по лестнице и остановился перед машиной.
Робот переключился на звучащий обычно голос.
— Они создали печатную радиосхему. Но они нуждались в большом и мощном движущемся роботе — в одном из тех, что умеют управлять сложными системами.
Наконец он узнал голос, преследовавший его давно. Он не звучал совершенно идентично голосу Жэдивера, но походил на него. Посторонний человек не уловил бы разницу.
— Механизм, — сказал Жэдивер, — тот самый, который управляет печатной радиосхемой в моем теле?
— Я соединен параллельно со схемой. Щупальцы беспокойно вытянулись к нему из своих углублений.
— Собрав, меня снабдили хорошим мозгом — лучшим, чем ваш собственный в некотором смысле. Мне посчастливилось и в сфере чувственной восприимчивости. Глаза и уши, будьте уверены, у меня отменные: конечно, в своем роде, но без слишком тонких нюансов, которыми обладает человек, особенно для осязательных истолкований. Я не нуждался в лучшем, считали люди, потому что в мои функции входило — лишь наблюдать и докладывать о параллельной схеме, известной вам.
Вначале схема была бесформенной матрицей и только слабо походила на вашу нервную систему. Так как нервные импульсы меняются, она становилась похожей на вашу все больше и больше, особенно вживляясь в ваш мозг. Теперь для практических целей это — ВЫ, и я могу рассматривать ее по желанию как ваше второе «я».
