Когда толпа вынесла юношу к месту для казней, поленья, сложенные у подножья столба, к которому привязали бедняжку, уже вовсю полыхали. Дым стелился над площадью, и у собравшихся слезились глаза. Вспышка пламени неожиданно озарила помост, и Алис узнал в несчастной старуху, которой обязан был жизнью. Огонь лизал ее тело. Задохнувшись, цыганка повисла на раскаленных цепях. Толпа ликовала. И юноша возненавидел толпу, хотя убеждал себя: “Разве она виновата, что ей выпало Время ублюдков-князей, живодеров-жрецов, псов-юродивых?”
Отодвигая зевак, он пробился к костру, разбрасав горящие бревна, прогнал молодцов с алебардами, разъял закопченные цепи и тело несчастной взвалил на плечо.
Все случилось так быстро, что помешать не успели. Но когда он нырнул в переулок, навстречу ему уже ехала конная стража. Свернуть было некуда: лошади крупами загородили дорогу… При столкновении сила удара была такова, что животное повалилось на землю вместе со всадником. Еще один стражник занес было меч, но Алис, стащив его с лошади, сам с невесомою ношей запрыгнул в седло и направил коня прочь из города.
В роще он спешился, опустил бездыханное тело на мох, а потом сделал то, что с ним делала эта цыганка: достав “живой камень”, положил ей на грудь ближе к сердцу и скоро заметил, как почерневшая кожа обретает естественный цвет. А потом заработало сердце… Но ему самому стало плохо: какая-то тяжесть давила к земле. В глазах потемнело. Он корчился рядом с цыганкой. А когда полегчало и смог поднять взгляд, то увидел на месте старухи свою незнакомку – “прекрасную фею”. Он протянул было руки к ее волосам и увидел: из плеч его снова тянулись жалкие “палочки”. Ощутив за спиной прежний горб, он понял, Чар в “живом камне” хватает лишь одному, а старуха-цыганка и создание неземной красоты – одно существо, которое отдавало ему свою силу и молодость… Алис подумал: “Ну что ж… мы в расчете: я свой должок возвратил”. Дыхание девушки становилось ровнее. Вот-вот она приоткроет глаза… Горбун встал и, шатаясь от слабости, двинулся прочь. Ему было хуже, чем до того, как он пустился “за солнцем”. Даже для слез уже не было сил… На опушке, Алис заметил в кустах петушиного цвета мундиры. Спрятавшись, он увидел целую рать, догадался, что это охота за ним, – поспешил воротиться… Но цыганка исчезла, как провалилась сквозь землю. И только тепло чуть примятого мха еще говорило о том, что недавно она здесь была. Силы оставили Алиса.
