— Владик! Горишь, Владик! — трясет Геркон друга. Аж Сергеич проснулся от шума.
Владик, оказывается, вообще ничего не чувствует, хлопает белесыми детскими ресницами, — у него "все нормально". Снимает ботинки, с хрустом расковыривает ножом угольки подошв. Смотрит голубыми глазами сквозь дыры:
— Вобляхнах! Ну, теперь у меня с Хотабом личные счеты!
К десяти подъезжает на бэхе смена. Приветствия-хохмы-сплетни-последние новости. Главная новость у мирнинского снайпера Сережи Васюкова:
— Господа, к погранцам телевидение приезжает, первый канал!
Измождённые, без духовной пищи, бойцы раскудахтались:
— Ах, что такое?
— Что случилось?
— Неужели?
— Говорите-говорите, не томите!
— Да, ночью на них нападение было. Банда, говорят, голов пятьдесят. Обстреляли не то секрет, не то их пост на шлагбауме. Героически отразили, жертв нет. Да, Герасимыч, вашего Лёху Дурик в зиндан посадил. Печень ему отбил.
— Кому? Дурику печень отбил? — не веря своим ушам, уточняет Геркон, быстро производя в уме уже вполне привычные арифметические действия, сравнивая габариты Лёши и полковника.
— Да нет, Лёшке. Утром, говорят, поддатый перед Аристархычем шатался.
Здесь необходимо пояснение.
Во первых, Лешка — это довольно серьезный и рассудительный, девятнадцатилетний щупленький парнишка, войсковой сержант срочной службы, исполняющий обязанности командира взвода, его лейтенант недавно погиб. В его подчинении был экипаж танка Т-90 и отделение зенитчиков. А почему "ваш Лёшка", так это потому, что Сергеич с Герконом проживали в Лешкиной взводной палатке и, несмотря на огромную разницу в возрасте с последним, считались хорошими друзьями.
Во вторых, насчет погранзаставы ничего определенного сказать нельзя. Застава находилась за Ассой, недалеко от тех самых враждующих ингушских семей, торгующих водкой. Жили пограничники обособленно, гостей не принимали, сами в гости не ходили, в отличие от вечно грязных, чесоточных и штопаных армейцев, всегда выглядели чистенькими и аккуратненькими. Даже каски у них были особенные, нового образца, с выпуклостями для ушей. На маленьких ростиком солдатиках они выглядели огромными, пародийными.
В третьих, по поводу «печени». Рукосуйство по мордам со стороны армейских офицеров всех рангов, до прибытия милиционеров, было в порядке вещей. Но однажды, увидев, как какой-то сильно вылинявший лейтенантик сует кулаком в личность бедному, чумазому и вшивому солдатику по прозвищу Ёбжик, молодые менты, сами в недавнем прошлом такие же солдаты, еще не остывшие от срочной, и "старые дяденьки" типа Сергеича с Герконом, представляя своих старших детей на месте этого беззащитного защитника отечества, крайне возмутились и, поправ поговорку "в чужой монастырь со своим уставом не ходят", «построили» этих офицеров. Офицеры же, ровесники молодых ментов, и так уставшие от войны и солдатского разгильдяйства не стали входить в дебри конфликта. Тактично и интеллигентно загладили шероховатость. Все-таки сказывается высшее образование. И постарались с ментами подружиться.
