Колхозники, работавшие на земле, увидев около молотилки Гаврильчика и Ивана Саввича, поздоровались. Женщины кричали со скирды что-то веселое, приветливое, но Ковалевич не мог разобрать ни одного слова — их заглушал гул трактора и стук молотилки. Бывшего командира тут хорошо знали — в его отряде было немало колхозников из этой деревни.
Молотилка не останавливалась ни на — минуту. Она быстро и охотно глотала сноп за снопом, и люди едва поспевали накормить ненасытную машину. Наблюдая за колхозниками, которые так ловко управлялись у молотилки, Ковалевич словно набирался новых сил, чувствовал себя моложе и сильнее. Тревожные мысли о Баклане как-то незаметно рассеялись.
Одновременно Ковалевич с интересом наблюдал за заместителем Баклана. Гаврильчик хоть и был рад, что Ковалевич доволен работой у молотилки, однако не выказал своей радости.
На людях Гаврильчик был нарочито медлителен, старался казаться степенным и рассудительным человеком, но природная живость все-таки иногда неудержимо овладевала им. С виду неприметный и простодушный, с наивными, широко открытыми глазами, он покорял всех спокойной уверенностью и вдумчивостью, которые приходят только с годами и опытом.
"Как он повзрослел!" — не раз подумал Иван Саввич, с удовольствием наблюдая за бывшим подрывником. Он помнил, каким был Гаврильчик в отряде, и никак не мог свыкнуться с тем, что из хлопца вырос такой умелый и хозяйственный человек.
* * *
Незаметно прошло полдня. За это время они побывали на поле, около Черного леса, — проверили, как тракторист пашет жнивье. Ковалевич ко всему внимательно приглядывался, как будто был здесь не гостем, а хозяином.
Вначале Иван Саввич жалел, что не застал председателя дома. Однако встреча с Гаврильчиком, то светлое рабочее настроение, которое передалось ему от колхозников и не покидало его, превратили его ожидание в настоящую радость. Он был так захвачен всем увиденным здесь, что незаметно для себя почти забыл о Баклане.
Только раз, когда они шли с жнивья, Иван Саввич ни с того ни с сего спросил Гаврильчика:
— Так как вы живете с Бакланом теперь… после выговора?
— Обиделся он, очень обиделся, Иван Саввич, почти и не разговаривает со мной.
А я что, разве я злое что имел против него? — ответил Гаврильчик. — Мне самому, поверите, жалко его — я же знаю, каким был Баклан…
— И напрасно жалеешь, — отозвался недовольно Иван Саввнч. — Пускай себе обижается.
Под вечер Рыгор повел Ковалевича к клубу, около которого плотники сколачивали стропила. Сруб был сложен, видно, совсем недавно — желтые тесаные бревна еще не успели ни потемнеть, ни потрескаться. Кое-где на них выступали клейкие янтарные бусинки смолы.
