— Я так и думал, что не для заслуг, Василь… Ты, кажется мне, сейчас просто с дороги сбился, зрение у тебя испортилось от блеска славы. А может, голова закружилась от хвалебного шума…
Он сел рядом с Бакланом н заговорил мягко, с дружеским сочувствием;
— Послушай, Василь, и хорошо подумай, пока не поздно. Я скажу тебе вешь, которую, возможно. мне и не следовало бы при других обстоятельствах говорить. Но сегодня я скажу… Я, когда ехал сюда, заходил в райком. Там был разговор и о тебе. Есть на тебя жалобы от колхозников…
Скажу правду: в райкоме была такая мысль — собрать колхозное собрание и решить, не настало ли время тебе освободить место для другого председателя. Я заступился, сказал, что надо подождать, попробовать выправить дела в колхозе при твоем участии… Теперь — твое слово. Помни, что сказать его еще не поздно, но скоро может стать поздно…
Было еще довольно рано, когда Ковалевич и Гаврильчик поднялись. Иван Саввпч снял с крючка свое поношенное драповое пальто, надел его, взял в руки кепку. Баклан, стоя посреди хаты, понуро следил за товарищами.
— Ты не обижайся, Василь, что испортил тебе вечер. Характер у меня такой — не люблю кривить душой…
Ковалевич подошел к Баклану, пожал на прощание руку.
— Не думал я, что увижу тебя таким…
Как же это ты, Василь?..
Баклан молчал. Не одеваясь, он проводил их "на крыльцо. Ковалевич и Гаврильчик быстро сошли по ступенькам, вышли на улицу. Василь, опершись плечом о столб ча крыльце, бездумно следил, как постепенно темнота поглощает две фигуры. Откуда-то с поля ветер доносил однообразное тарахтенье трактора.
"Ушли… Ушли…" Два года он ждал этой встречи…
Вот уже черные фигуры исчезли в темноте. Сердце Василя тоскливо сжалось.
Внезапно поблизости звонко и задорно запел девичий голос:
Полюбила тракториста,
Он красивый и простой.
Называет меня милой,
Говорит, что холостой.
Ветер хлестал порывистыми ударами, холод забирался все глубже, пронизывал насквозь. Ночь была холодная, а Василь даже шинели не накинул на плечи. Но возвращаться в хату не хотелось — там его ждало одиночество.
Ковалевич и Гаврильчик, вернувшись от Баклана, еще долго не ложились спать.
Оба после встречи с Бакланом были возбуждены и остро чувствовали взаимную близость. "Словно и не расставались никогда", — подумал Иван Саввич, видя, что Гаврильчик понимает его с полуслова.
— Спасибо тебе, Рыгор. Поводил ты меня сегодня, порадовал. Много вы сделали.
Радостно мне было видеть это… Так радостно, как… в Лапотовке, когда отряд впервые принимал самолет с Большой земли.
