Она приблизилась к нему и робко спросила:
— Извините, сударь, не могли бы вы указать мне ближайшего приходского священника?
— Приходского? Тысяча молний! — ответил мужчина. — Здесь я никого не знаю. Ах, если бы это было в Марселе!
— Боже мой! Что же делать? — запричитала старушка.
— Я понимаю. Для какого-то больного потребовался священник, верно?
— Да, месье, да, — подтвердила бедная женщина, готовая разрыдаться. Бедняжка королева умирает.
— Как! Королева? — испуганно спросил мужчина.
— Да, месье. Теперь вы понимаете, что должны помочь мне. Королевамать Анна Австрийская умирает.
— Само небо направило вас ко мне, добрая госпожа! — воскликнул мужчина. — Я провожу вас в дом моего друга, он знает такого духовника, о котором Анна Австрийская не могла бы и мечтать. Пойдемте, добрая госпожа! Это совсем рядом!
Предыдущей ночью монсеньер Людовик, сопровождаемый двумя своями верными помощниками, поселился на постоялом дворе "Золотой лев", рядом с королевским дворцом. Он хотел немедленно бежать во дворец, но это привело бы к немедленному задержанию и аресту. Поэтому он отказался от своего намерения и последовал советам осторожного Мистуфлета и, в особенности, обещаниям бесстрашного Фариболя, заверившего монсеньера Людовика, что в течение двадцати четырех часов он найдет способ, как проникнуть во дворец, не подвергаясь опасности.
Молодой дворянин обещал терпеливо ожидать наступления ночи, но нетерпение его было настолько велико, что он не отходил от окна, вглядываясь в освещенные окна дворца. Вдруг он услышал два удара в дверь и следом на пороге появился Фариболь. Лицо его сияло.
— Доставит ли удовольствие монсеньеру, — проговорил он, — встретиться с кормилицей Его Величества Людовика XIV?
— Кормилица моего…?
— Да, монсеньер, — поспешно ответил Фариболь, пропуская мадам Амели.
— О, монсерьер! — заговорила женщина, выступая вперед. — Этот добрый кавалер обещал мне…
Неожиданно она замолчала и сделала шаг назад, подавив возглас удивления. Фариболь только что зажег факел и осветил лицо молодого человека.
— Боже мой! — с беспокойством воскликнула старуха. — Вы здесь, дорогой сир? Возможно ли это?
— Видите ли… я… — смущенно стал оправдываться молодой человек.
Старуха неожиданно насторожилась. Она внимательно посмотрела на монсеньера Людовика, словно пыталась рассмотреть нечто такое, что отличало его от короля и что кроме нее никто не мог больше различить, и вслед за этим испуганно вскрикнула, подняв руки к небу:
