Отыскав глазами Климова, я обменялся с ним взглядами. В перерыве Климов, свертывая папиросу, подошел ко мне и, не поднимая глаз, сказал, как старому знакомому:
— Читал твои корреспонденции в газете. Давай поедем ко мне в полк, не пожалеешь. Ты где обретаешься? Я за тобой заеду.
Дома я застал вернувшуюся из больницы Клашу, молодую женщину, лет двадцати восьми, бесчувственно сидевшую на табурете и не сводившую глаз с крашеного комода, на комоде, прислоненный к вазочке с цветами, стоял портрет сержанта, того самого, что двигался в колонне пополнения рядом с молодым бойцом с пушистыми бровями и рассказывал ему, как в их дивизию приехал Харитонов. Настенька совала в руки матери какие-то игрушки.
— Мама, ты больше не ходи на базар! Опять заблудишься! — увещевала она.
Старуха Ступышева, стоя в дверях и подперев рукой щеку, словно у нее болели зубы, осуждающе уставилась на невестку.
Оказывается, Клаша объявила о своем решении поступить в зенитчицы. Вот почему она старалась не глядеть на девочку.
— А и то сказать, — деланно равнодушным голосом проговорила старуха, все на воздух пойдем! Так уж пущай!
— Слыхали? — не поворачивая головы, со злой усмешкой сказала Клаша. Как бы не так1
В сенях послышались шаги и добродушный голос Климова.
Клаша встрепенулась, как бы невзначай взглянула в зеркало и принялась за неоконченное шитье.
— Здравствуй, Клаша! — весело сказал в дверях Климов. — Вернулась? Говорят, ты в армию собралась. Так, может, к нам?
— Ваш полк не тот! — стараясь придать лицу и голосу спокойноравнодушное выражение, сказала Клаша. — Вам этого ирода не сбить!
Да что ты! — ласково и удивленно, как разговаривают с детьми, воскликнул Климов. — Еще как сбиваем! И тебя научим!
— Выучите! — улыбнулась Клаша и рассмеялась. Смех у нее был грудной, едва слышный и поэтому особенно чарующий.
— Я за вашим лейтенантом, — сказал Климов. — Как он у вас тут… не балует? — подмигнув мне, спросил Климов.
— Вы скажете! — прыснула Клаша.
— А что? А как же! — удивленно поднял брови Климов. — Что он, по-твоему, человек или противогаз?
Клаша подавила смех и, опустив глаза, проговорила:
— Сидайте, Афанасий Иванович! Я за вами соскучилась. Шутник вы! Право, с вами про все забудешь!
— Неужто про все? — воскликнул Климов.
— Ну вот, как вы мои слова переиначиваете! — строго сказала Клаша.
— Это я так, к слову! — извиняющимся тоном проговорил Климов. — Жинка у меня в тебя! Как только получаю письмо, смотрю, есть ли в конце «целую». Если есть, то все в порядке! Ну, Клаша, поправляйся, а если к нам в полк надумаешь, пудру прихвати — набили Клейсту морду, теперь надо попудрить!
