Ветер разогнал тучи. Лунный свет залил поляну. Отчетливо обозначились кусты слева от дороги. За кустами, по стерне, узкая тропа вела к селу на взгорье.
Харитонов быстро зашагал к кустам. Едва он раздвинул ихвыскочил огромный рыжий гитлеровец. Харитонов кулаком ударил его. Выбежал другой, вертлявый, тощий.
Шпаго, подбежав, выстрелил из пистолета в рыжего. Рыжий, падая, из последних сил что-то хрипло прокричал напарнику. Харитонов, обезоружив второго гитлеровца, сцепился с ним.
Шпаго уложил и этого.
Увидев оцарапанные руки генерала, адъютант воскликнул:
— Ну что, товарищ генерал? Видите, я был прав!
Харитонов молча смотрел на убитых.
— Интересно, какой части! — отдышавшись, проговорил он.
Шпаго обыскал убитых, взял документы и, подойдя к машине, которая с трудом двигалась по размытой дороге, велел Мише повернуть обратно.
Несколько минут ехали молча.
Машина наконец выехала на шоссе и пошла быстрее. Харитонов неожиданно повернулся к адъютанту и живо рассказал о той озорной, не знающей преград, не помнящей себя удали, которая овладевала им в юности, когда он в дни масленицы выступал в бою на колышках один на один против самого сильного парня из соседнего села Петровского и под дружный смех, одобрительные возгласы обращал в бегство своего соперника.
В конце Октября на правом фланге 9-й армии был готов противотанковый район. — Учения 136-й дивизии подходили к концу.
— В распоряжение Харитонова прибыли две танковые бригады. Пора было приступить к составлению четкого плана расположения частей и их действий в предстоящей операции.
Составление плана задерживалось оттого, что Харитонов все еще не находил ответа на вопрос, упорно занимавший его: как создать глубоко эшелонированную оборону из тех поредевших частей, какими он располагал?
"А что, если не уплотнять войска на стыках, а прикрыть их более глубоко?"
Харитонов отстранил от себя эту мысль, чтобы вернуться к ней в болееспокойном состоянии.
Он позвонил члену Военного совета. Корняков, определив по тону его голоса, что разговор не терпит отлагательства, не заставил себя ждать.
Корняков был сверстником Харитонова. Ростом он был чуть выше, коренастее, светлорус, полнолик. В ясно-голубых глазах играла сдержанная улыбка без тени насмешки или иронии. Медлительность его движений не имела отпечатка ложной внушительности, а его молчание не было надменностью, которую нередко напускают на себя люди ограниченные. Он говорил мало, но слова были свои, ясно выражавшие мысль. Корняков принадлежал к людям, которые даже' в самые тяжелые минуты не облегчают себя тем, что в общежитии называется "высказать все наболевшее", но очень хорошо умеют слушать других. Он был из тех. политработников, которые не торопятся завоевать дешевый авторитет у строевых начальников. Сначала такие люди не нравятся, но зато потом с ними устанавливается такая полная, в глубоком смысле этого слова, дружба, которая способствует успеху в боевых делах.
