Под Каховкой Харитонов применил военную хитрость, о которой с восхищением рассказывал высокий пожилой сержант в колонне пополнения.
Заставил две фашистские пехотные дивизии передраться, а сам тем временем укрепился на новом рубеже.
Распоряжение командующего фронтом отвести войска к Мелитополю, переданное по радио, было тяжело воспринято Харитоновым.
— Видимо, не верят, что я здесь устою. А тем более что верну Каховку! с горечью сказал он.
Выслушав отрывисто-недовольную речь Харитонова, член Военного совета Корняков молча посмотрел на часы и, спохватившись заметил:
— Пора обедать!
За обедом как бы невзначай сказал:
— Для такого распоряжения есть, видимо, причины посерьезнее, чем недоверие или сомнение…
Как сеятель, взрыхлив землю, роняет в борозду зерно и тут же укрывает его мягким слоем земли, давая зерну взрасти, так и Корняков, как бы невзначай обронив мысль, тотчас переводил речь на другой предмет, давая своей мысли естественным путем взрасти в другой душе. Дельные его советы, как бы невзначай поданные и в самом деле обладали удивительной всхожестью.
Харитонов отдал приказ дивизиям отходить к Мелитополю в армию его вливались люди из районов, занятых врагом Степной рельеф местности не позволял здесь развернуть партизанские отряды. Пробираясь к Харитонову, люди приносили сведения о том что делается по ту сторону фронта.
Перед Харитоновым стояли две немецкие пехотные дивизии и две бригады кавалерии. Танковых частей не было. Рассказы вол новали бойцов.
— До каких же пор будем отступать? Мы уже в глаза бабам глядеть не можем! Они нас за мужчин не признают. В какую н войдешь хату, глаза отводят! Попробуй объясни ей, что тут Se не в физической силе и не в храбрости, а в технике! РазвепТве рят? — так говорили бойцы, так чувствовал и Харитонов.
Как-то он остановился на шоссе и, пока шофер Миша исправлял машину, пошел вместе с адъютантом по дороге. Навстречу шел старик. "Как живешь, дедушка?" — спросил Харитонов. Старик гневно на него взглянул и, тыча палкой в сторону сожженного села, над которым еще продолжал виться черный дым, сердито проворчал: "Дывись, як живу!"
Харитонов промолчал. Мысль, что он 'может контратаковать врага и возвратить Каховку, постепенно снова завладела им. Разведка боем придала ему еще больше уверенности. Это послужило началом для решительных действий. Разгромив 72-ю немецкую пехотную дивизию и две бригады кавалерии, армия Харитонова освободила более 80 сел, захватила пленных и трофеи.
