Куделка воспроизвел по памяти список имен, изредка прибегая к подсказкам своего приятеля.
— Ладно, — вздохнул Форкосиган. — Раднова, Дэробея, Сенса и Тейфаса необходимо обезоружить — как можно тише, без эксцессов — и посадить под арест по обвинению в мятеже. Позже к ним присоединятся и другие. Пока они не будут арестованы, никакой связи с «Генералом Форкрафтом». Вы знаете, где сейчас лейтенант Буффа?
— В пещерах. Сэр? — У Куделки был несчастный вид: он начал понимать, что происходит.
— Да?
— А вы уверены насчет Тейфаса?
— Почти, — ответил Форкосиган, и продолжил уже мягче: — Их будут судить. Суд для того и существует, чтобы отделить виновных от невиновных.
— Да, сэр. — Куделка кивнул, удовлетворившись этой слабой гарантией относительно будущего человека, который, как догадалась Корделия, был ему другом.
— Теперь ты понимаешь, почему я говорил, что статистика гражданских войн утаивает реальное положение дел? — спросил Форкосиган.
— Да, сэр. — Куделка прямо встретил его взгляд, и Форкосиган, уверенный в своем человеке, кивнул.
— Хорошо. Вы двое пойдете со мной.
Они тронулись в путь. Форкосиган снова взял ее под руку и почти не хромал, ловко скрывая, насколько тяжело он на нее опирается. Они проследовали по другой тропке, вившейся через подлесок, преодолели один подъем и снова спуск, и наконец вышли к замаскированному входу в пещерный склад.
Струившийся рядом водопад впадал в небольшой водоем, из которого изливался живописный ручей, убегавший в лесную чащу. У берега собралась странная компания. Поначалу Корделия даже не сумела понять, что они делают. Двое барраярцев стояли, наблюдая за двумя другими, опустившимися на колени у воды. При их приближении те, что стоял на коленях, выпрямились и подняли на ноги мокрую фигуру в бежевой одежде и со связанными за спиной руками. Человек кашлял и задыхался, судорожно хватая ртом воздух.
— Это Дюбауэр! — воскликнула Корделия. — Что они с ним делают?
Форкосиган, который, видимо, сразу понял смысл происходящего, чертыхнулся и, прихрамывая, побежал вниз.
— Это мой пленный! — взревел он, приближаясь к необычной группе. — Руки прочь от него!
Барраярцы мгновенно вытянулись в струнку, словно для них это был спинной рефлекс. Отпущенный Дюбауэр упал на колени, по-прежнему болезненно всхлипывая. А его мучители прямо-таки остолбенели: Корделия, кинувшаяся к Дюбауэру, мимоходом отметила, что никогда прежде не видела более ошарашенных людей. Волосы, опухшее лицо, реденькая борода и воротник мичмана были совершенно мокрыми, его глаза покраснели, и он продолжал кашлять и чихать.
