Несмотря на последние отступления, военный престиж Великого Князя Николая Николаевича был значителен в России. Во все время этого первого года войны он доказал свою твердость и решимость. Лишение его командования в минуту поражения могло быть принято за указание, что его считают ответственным. Оно могло быть истолковано, как наказание, столь же несправедливое в отношении его заслуг, сколь и оскорбительное для его чести. Государь отдавал себе в этом отчет и решился на это лишь скрепя сердце. Он сначала намеревался оставить Великого Князя при себе в Ставке, но это создало бы щекотливое положение для бывшего Главнокомандующего, и он решил назначить его Наместником на Кавказ и Главнокомандующим армией, действовавшей против турок.
Государь сообщил министрам свое решение принять Верховное командование в совете, собранном в Царском Селе за несколько дней до отъезда в Ставку. Это известие совершенно ошеломило большинство присутствовавших, и они пытались убедить Государя отказаться от своего предположения. Они указали ему на серьезное неудобство, которое создастся для успешного хода дел, если он, Глава государства, будет почти постоянно пребывать в Ставке, на расстоянии более 800 верст от места пребывания правительства. Они ссылались на многочисленные его обязанности и просили не брать на себя новой и столь тяжкой ответственности. Наконец они умоляли его не становиться во главе войск в такую критическую минуту: в случае неудач он рисковал подвергнуться нападкам, которые подорвали бы его престиж и авторитет. Но Государь остался непоколебим. Некоторые из окружающих сделали новые попытки отговорить его, но они равным образом не удались, и 4 сентября вечером он уехал в Могилев, где находилась Ставка. На следующий день он подписал приказ, в котором извещал войска о своем вступлении в Верховное командование и в конце собственноручно прибавил: «С твердою верою в милость Божию и с непоколебимой уверенностью в конечной победе будем исполнять Наш святой долг защиты Родины до конца и не посрамим земли Русской».
Это подтверждало обет, данный им в начале войны, и связывало с этой борьбой судьбу династии.
Во Франции и в Англии это известие вызвало удивление, не лишенное некоторых опасений. В этом увидели, однако, залог того, что русская Империя в лице ее монарха, безвозвратно связала свою судьбу с участью держав Согласия и притом в ту минуту, когда целый ряд поражений давал повод опасаться проявления сепаратных стремлений. Все крупные газеты союзных государств подчеркнули важность этого решения. Они выражали надежду, что оно весьма благотворно отразится на настроении армии и будет содействовать одержанию конечной победы. В России вся печать была полна торжествующих восхвалений, но в действительности мнения насчет целесообразности этой перемены в командовании были вначале довольно различны. В армии присутствие Государя содействовало, как мы это увидим далее, поднятию духа солдат и вновь подбодрило войска.
