– Благодарю вас, – сказала Селия. – Со мною Пейрас. Я не знаю только, почему он замешкался на улице, вместо того чтоб войти сюда.
В то же мгновение появился Пейрас:
– Вот и я! – заявил он.
Он повел Селию к лестнице в шинельную. Но Селия с горечью затеяла сцену:
– На какую такую женщину ты пялил там глаза? Гардемарин задрал плечи, сколько только мог:
– Черт! Право же, будет, прошу тебя!
Он быстрее потащил Селию. Но Селия повернула голову как раз вовремя, чтоб увидеть внизу, у самой лестницы, нескольких женщин, которые в свой черед только что вошли. Одна из них громко смеялась. И Селия внезапно побледнела, узнав задорный смех Жолиетты-Марсельки и ее крашеные рыжие волосы.
– Послушай! Идешь ты или нет? – сердился Пейрас. Он был, казалось, в дурном настроении. И его любовница была не менее нервна. Их барометр, видимо, упал много ниже того места, где написано «переменно».
– Послушай, – сказала внезапно Селия. – Ты не сможешь говорить, что я не предупреждала тебя: если ты меня обманешь с этой шлюхой, клянусь тебе, быть несчастью!..
– Опять! Честное слово, это у тебя болезнь. О какой такой шлюхе ты говоришь?
Он превосходно знал, о ком идет речь. И она сочла излишним давать ему разъяснения. Помимо того, и он сам вовсе не собирался продолжать спор до бесконечности. И он отрезал:
– Кончено! Наплевать в высокой степени! Ты достаточно налюбовалась шинельной?.. Тогда ходу! Идем!.. Поехали!..
Она уцепилась за его руку, которой он не предлагал ей. И волей-неволей они вошли в зал, как супружеская чета, чего и хотела Селия.
Уже в течение многих ночей рыжая луна сияла на небе виллы Шишурль.
Несмотря на свои похвальные решения, Бертран Пейрас продолжал быть любовником – единственным любовником – Селии. И декабрь успел уже состариться на девятнадцать дней. От жалованья, полученного первого декабря, оставалось одно лишь воспоминание – довольно смутное. И вся изобретательность юного гардемарина не могла возместить абсолютной пустоты его карманов.
Едва испарился последний луидор, как Пейрас попытался было осуществить благоразумный разрыв, который был предусмотрен с самого начала. Но Селия, с каждым днем все более в него влюбленная, начала кричать, как будто с нее заживо сдирали кожу:
– Ты бросаешь меня ради другой!
Сначала он посмеялся над ней, по установившемуся обычаю:
– Ну да, дитя мое! Я покидаю тебя ради другой женщины, ради очень богатой женщины, которая будет содержать меня роскошнейшим образом.
